Газета Завтра 412 (43 2001)

Попытки подчинить государство бизнесу, особенно крупному, также обречены на провал: у них принципиально разные функции. Бизнес должен заботиться только сам о себе, а государство — о тех, кто сам о себе позаботиться не может. Поэтому всякий раз, когда бизнес пытается подменить собой государство, он получает в лучшем случае финансовую катастрофу. Когда крупный монополистический капитал России начал сам решать вопросы государственной компетенции, произошла Октябрьская революция. На фронтах Первой Мировой российской армии не хватало снарядов и патронов, но снарядами и патронами, которые были тогда в стране, потом отвоевали целую гражданскую войну и чуть ли не на Великую Отечественную хватило. То есть налицо был искусственно созданный спекулятивным крупным бизнесом дефицит. Подчинение государства интересам бизнеса сначала уничтожило эффективный бизнес, а потом и само государство. Кстати, в 1996-1998 годах мы наблюдали нечто подобное, да и в этом году тоже были серьезные признаки подчинения экономической политики государства "новой олигархии".

"ЗАВТРА". Кстати, раньше много говорили об интеграции, потом — о мондиализме, сегодня — о глобализме. Есть ли разница между этими понятиями?

М.Д. Интеграция рынков — это, грубо говоря, основа процесса глобализации. Глобализация на практическом уровне обозначает предельное обострение конкуренции. Тот, кто сильнее — выигрывает, тот, кто слабее — проигрывает, причем самый сильный выигрывает больше всех. США сильны, они от глобализации выигрывают больше всего, а потому используют глобализацию как инструмент своего господства, взламывания всех и всяческих барьеров. Такая конкуренция непосильна для всего остального мира, поэтому возникают проекты региональной интеграции, чтобы конкурировать с Америкой. Почему американцы жестко противодействуют любой попытке реинтеграции на постсоветском пространстве с участием России? Да, по их идеологии у России нет никаких национальных интересов, и то, что, скрепя сердце, они официально признали национальные интересы России на ее территории — это простая дань политкорректности. Но они страшно боятся восстановления Советского Союза не из-за противоречия с их идеологией и не из-за хорошей исторической памяти. Они боятся постсоветской реинтеграции с участием СССР потому, что она может стать моделью региональной интеграции, которая противоречит интеграции глобальной. На пути американских ТНК может появиться какой-то заборчик, который им совершенно не нужен.

Пока есть один пример глубокой и успешной региональной интеграции — Европа. И смотрите, что получается. Первая попытка введения общеевропейской валюты, ЭКЮ — это 1992 год. А за два года до этого, в 1990 году, американцы уже начали необъявленную войну против объединенной Европы. Ведь война в Югославии была войной на подрыв стратегического конкурента. Региональная интеграция стран СЭВ, региональная интеграция бывших республик СССР уже разрушены. Сейчас на очереди — Юго-Восточная Азия и Европейский Союз. А мондиализм, как идея о том, "чтобы в мире без Россий и Латвий жить единым человечьим общежитьем",— сегодня, к сожалению, не более чем красивое прикрытие глобализма, попыток взломать чужие рынки ради роста конкурентоспособности США. Хотя через не такое уж и большое время, я думаю, многие границы — и, в частности, между Россией и Латвией — будут стерты в результате мирных интеграционных процессов.

"ЗАВТРА". По-видимому, глобализация, как и всякое явление, имеет свою обратную сторону. Можно назвать ее фундаментализмом, изоляционизмом.

М.Д. Это естественная реакция развивающихся стран на экономическую и идеологическую экспансию развитых, более сильных и эффективных конкурентов. Кроме того, это следствие вымывания интеллектуального ресурса из развивающихся стран. Если 15 лет назад советский офицер реально уравновешивался советским ученым, то сегодня ученого не стало — и идеология офицера стала доминировать. Простят меня или нет, но идеология офицера — просто в силу особенностей профессии — это изоляционизм и традиционализм.

Еще одно следствие глобализации — рост значения всех особенностей. В условиях обостряющейся конкуренции вы просто не можете делать что-то лучше всех остальных. Всегда найдется кто-то, кто сумеет сделать это лучше вас. Поэтому самая эффективная специализация — делать то, чего кроме вас вообще никто делать не может. То же самое касается и особости, традиций.