Газета Завтра 415 (46 2001)

И потому уходить из Чечни так, как мы ушли отсюда после Хасавюрта, мы не имеем права. Тем самым мы не просто предадим память и кровь всех погибших на этой войне — мы предадим будущее России. Ибо, конечно, боевики не останутся в границах своей Ичкерии. Они пойдут на наши города, на нашу землю. Все это мы уже проходили. Достаточно вспомнить вторжение банд Хаттаба и Басаева в Дагестан. Они ведь отправились освобождать Кавказ от "руссизма"…

Что касается действий американцев в Афганистане, то как боевой генерал я очень хорошо вижу опасность втягивания мира в эту войну. На мой взгляд, Афганистан это не то место, где можно стяжать легкую военную славу…

А. П. Если Бог даст вам свою книгу продолжить, на мой взгляд, как писателя и психолога, вам необходимо будет подробнее остановиться на теме смерти. Тема убийства врага, возможная собственная смерть, гибель друзей и товарищей. Философия смерти.

Как вы ощущаете эту тему? Война — это тема победы и цены победы, с одной стороны, но война — это и горечь поражения, возможного временного или тотального, как было в Хасавюрте. Война — это неизбежное предательство. Вот вы говорите, что нерелигиозный человек. Но мне кажется, что на самом деле, у каждого на войне, и у солдата, и у генерала, своя индивидуальная религия и вера. Скажите, что для вас значат понятия смерти, предательства и чуда?

Г. Т. Самое страшное — это предательство. Я уже говорил о тех, кто стреляет в спину, о людях, которые сейчас в Москве защищают права человека, а на самом деле защищают права бандитов. Самое страшное предательство — это когда свои, те, кто с тобой вместе вчера шел в атаку, сегодня вдруг оказывается на той стороне. По разным причинам.

На этой войне, слава Богу, ни одного не было дезертира. Наоборот, тысячи примеров мужества и стойкости. В книге я рассказал о подполковнике Жукове, который ценой свой жизни, спасая воинов спецназа, попал в руки бандитов. Не просто попал, но до последнего патрона отстреливался, его взяли потерявшего сознание. Остался жив, слава Богу. Это герой настоящий. Это парень, которому уже сегодня, при жизни, надо поставить памятник. И таких много.

Предателей были единицы. Люди попадали в плен раненными, их просто ломали, отстреливали пальцы. Кто-то соглашался на них работать. Хотя в душе он понимал, что просто хочет себя спасти. Не струсил, но сломался.

Как бы я повел себя там — не знаю. Наверное, просто нужно пройти через это, чтобы твердо сказать людям: "Люди, я так бы поступил или по-другому".

Иногда говорят: бесстрашный ничего не боится и т.д. Мне кажется, это обман. Когда кто-то говорит, что ему не страшно или он не боится ничего, это просто лукавство. Или человек просто ненормальный, у него с психикой не все в порядке. Не может быть такого. Как так, знать, что ты идешь на смерть, видеть, что на тебя навели автомат, и говорить — я не боюсь.

Страх у всех бывает. Но он проявляется по-разному. Одни паникуют, кричат: "Нет, я не пойду в бой, я знаю, что я погибну". Другие молча идут, зная, что он выполняет свой долг солдата. Он пошел на войну защищать свою Родину. Идет, и выполняет свой долг.

Я несколько раз падал в вертолете. Один раз в горах из-за трусости летчика. Потом из-за того, что вертолет подбили прямо над Грозным, над русским кладбищем, и когда мы сели на вынужденную, дотянули до своих, инженеры, осматривавшие вертолет, сказали: "Вы просто родились в рубашке". На одной ниточке трос держался. Его хватило только на то, чтобы сесть…"

Боялся ли я тогда? Конечно. Не передать словами тот страх, когда ты понимаешь, что смерть просто прошла впритирку с тобой. Но я знал, что за мной мои войска, что на меня смотрят, что на меня равняются. И потому приходилось сжать волю в кулак, и через полчаса после вынужденной посадки уже вновь облетать линию фронта, проводить рекогносцировку…

Вы правильно сказали, что у каждого своя вера во что-то. Да, мы атеисты, нас так воспитывали наши родители, мы не верили в Бога. Я и сейчас не могу сказать, что я верующий. Не стану кривить душой. Но все-таки вырывается иногда: "Не дай Бог!", "Слава Богу"! Как-то успокаиваешь себя этими словами.

Я на протяжении двух войн ношу в удостоверении личности обыкновенный календарь со Святым Георгием на обложке. Мне его подарили на счастье, когда я уезжал из Владикавказа на еще ту, первую войну.