Газета Завтра 416 (47 2001)

В условиях длящейся "холодной" фазы гораздо большую эффективность продемонстрировала система "currency board". Суть этой системы в том, что право эмиссии национальной валюты передается через ряд "международных" финансовых институтов в руки ФРС США, в интересах которой, напомним, выпускать "неразменные доллары". Центральный банк страны, попавшей под currency board, продолжает эмитировать рубли, песо и так далее. Но — только в прямом соответствии с объемом имеющихся у него "золотовалютных резервов", то есть на деле — с объемом долларов, выделенных данной стране через МВФ и другие банковские структуры. То есть фактически выпускаются специальные "аргентинские", российские" или "сомалийские" доллары, на которые по определению ничего нельзя купить за пределами этих стран. Что и требовалось доказать.

Возврат долларов из-за границы — не просто экономическое самоубийство Америки, но и подрыв намеченного ее реальным руководством "нового порядка на века". Однако есть ли конкуренты глобальному доллару как символу и анти-иконе этого порядка? Европа отказалась от своих национальных валют: фунта, марки, франка,— за каждой из которых стояла мощная национальная традиция. Теперь там вводится обезличенное "евро", за которым нет традиции, и оно, подобно своему предшественнику ЭКЮ (ECU, Europian currency united), в противостоянии доллару уже по одной этой причине обречено на поражение. Японская иена? Она тоже не конкурент доллару, поскольку находится в его орбите. Три четверти богатств Японии переведены в доллары и хранятся в американских банках. Семь крупнейших японских банков от этого "в долгах как в шелках" (более одного триллиона долларов). Перспективы рубля после 1989 года равны нулю. Остается Китай...

Андрей ДЕВЯТОВ. На последней сессии стран Азиатско-Тихоокеанского Экономического Сотрудничества, проходившей в октябре 2001 года в Шанхае, прозвучало заявление премьер-министра Малайзии о том, что в АТР пора подумать о замене американского доллара на свою тихоокеанскую единицу меры стоимости товаров. Главный смысл здесь, в полном соответствии с китайской традицией был не в том, о чем говорили, а в том, о чем умолчали, но на что многозначительно намекнули. Намекнули же на то, что в АТР происходит 50% всей международной торговли и производится 60% мирового суммарного ВВП. Умолчали же о том, что этнические китайцы (хуацяо) контролируют 50% частного капитала на Филиппинах, 70% — в Индонезии, 80% — в Таиланде и Малайзии, а Сингапур — вообще часть Большого Китая. Совсем не упомянули о том, что именно по каналам хуацяо (смысл имени — "мост на китайский берег") развертывается китайский экспорт в АТР и по всему миру, что армия коммерсантов-хуацяо является стратегическим резервом "всесторонней открытости вовнутрь" материкового Китая после его вступления в ВТО. Я считаю, что в свое время юань легко займет место американского доллара в тихоокеанских расчетах с центром в Гонконге.

Китай сегодня — единственная страна мира, которая имеет две валюты: юань и гонконгский доллар, курсовая разница между которыми — шесть копеек (фэней). Банк Китая теперь печатает и синеватую бумажку в 100 "народных юаней" и красноватую бумажку в 100 "гонконгских долларов". При этом обе они достаточно эффективно защищены. Управление курсом юаня извне исключено, гонконгского доллара — практически исключено. Курс юаня определяется не "спросом рынка" (то есть не теми, кто хочет вывозить капитал или обменивать юани на доллары), а внутренними ценами на основные виды сырья и полуфабрикатов, производство которых почти полностью находится в руках государства. Гонконгский доллар, выступающий дублером юаня на внешнем рынке,— сверхпрочная валюта. Это означает, что Китай может создавать в мировой финансовой сфере связки трех сил, поскольку две из них находятся в его руках. А там, где возникает связка трех сил, действует китайский Канон Перемен, и победа без сомнения будет за китайцами.

Идея и практика стабильного юаня рассчитана не на стимулирование экспорта (здесь, напротив, результатом являются убытки в форме осознанно упущенной прибыли от снижения текущей конкурентоспособности). Они направлены на сохранение в китайской экономике устойчиво лучших условий для роста капитала, чем в окружающем мире нестабильности, и на формирование стойких стереотипов малой рискованности для притока иностранных инвестиций. То есть конъюнктурные жертвы, вызываемые этой стабильностью, носят абсолютно оправданный характер и являются по сути дела не жертвой, а геройской сверхрентабельной инвестицией в национальное будущее.