Газета Завтра 42 (1246 2017)

Вис ВИТАЛИС. "Yesterday" или "Отель Калифорния" не выходят из топов уже десятилетия. У меня есть отличные песни, которые живут годы, и ещё годы проживут. Я в этом нисколько не сомневаюсь, потому что они реально крутые. Например, на последнем пока что альбоме "Сердца", который называется "Большая скука", есть одна песня, которая была написана аж в 1994 году. Но если я предложу угадать эту песню, то никто не угадает, потому что она звучит абсолютно современно и по тексту, и по музыке. А ведь прошло больше двадцати лет!

«ЗАВТРА». Неизбежный вопрос, почему пластинки "Сердца" носят названия романов Богомила Райнова?

Вис ВИТАЛИС.Во-первых, сами названия просто реально круты. В-вторых, если мне удастся как-то напомнить или как-то указать об этой уходящей натуре, допустим, молодёжи - тоже прекрасно.

У меня же и названия пластинок идут в том же порядке, что и у Райнова в его цикле романов про разведчика Эмила Боева. "Господин Никто" - первый роман, потом "Погода", "Скука"... Четвёртый альбом будет называться "Реквием одной негодяйке" или просто «Реквием», ну и так далее.

Просто Богомила Райнова я очень люблю. Это эпоха, это настоящие семидесятые, стильные, выдержанные. В романах Райнова есть всё то, что я пытаюсь вложить в "Сердце", хотя, конечно, конкретных песен про Эмиля Боева нет. Может, когда-то и напишу ради интереса, а может и нет... К тому же все истории про Боева - они не внешние, а скорее внутренние. Не экшн, а переживание. Боев - не Бонд, конечно... Бонд – это такой супермэн без страха и упрёка, стреляет без промаха, рубашечка выглажена – чистый комикс. А Эмиль Боев – иной. Мне кажется иногда, что Райнов с удовольствием дал бы Боеву с кем-нибудь эпично подраться. Но получается, что в книгах Боева постоянно бьют, он регулярно попадает в неприятности. И внутренний монолог героя играет едва ли не более важную роль, чем вся детективная канва. И его ощущение мне близко - я тоже давно уже чувствую себя в жизни, как на задании в чужой стране. Вокруг чужие, совершенно не понимающие тебя люди, а малейшая оплошность может стоить жизни. Поэтому всегда - предельная собранность, внешняя непроницаемость, стоицизм и едва теплящаяся надежда на лучшее будущее, которое не наступит, как оно не наступило для Боева, всю жизнь служившего социалистической Болгарии и увидевшего ее крах. Но Боев - как и Райнов - нежностей не любил. И, по сути, никого нас никто не ждет дома.

Если не считать одиночества и тишины отчаяния.

Фото Дмитрия Дьяконова

Теги события: