Газета Завтра 424 (1 2002)

— Я был бы готов возразить вам, сударыня, с точки зрения богословия, осуждающего волхвов, звездочетов и магов. Но для этого не время и не место, — улыбнулся упитанный розовощекий господин с маленькой темной бородой, преподаватель Истории Церкви в Духовной академии, чьи глубокие статьи украшали богословские журналы и церковные вестники.

— Здесь нет места спорам. Когда музы танцуют, маги и богословы молчат, — указал бледной стариковской рукой на сверкающую, словно гибкая змея, танцовщицу трясущийся, очень бледный, с отвисшими щеками и подглазьями профессор, сначала учивший студентов мастерству советской журналистики, а затем, последнее десятилетие, выпускающий кадры для либеральных журналов и телепрограмм, славных своей ненавистью к коммунизму.

— А давайте пожрем, господа! — сиплым голосом сказал рыхлый, в неопрятной блузе, с косматой седой бородой и влажным морщинистым лбом телеведущий программы "Час Свиньи", известный тем, что вместе с Наиной Иосифовной лепил мясные пельмени на домашней кухне Ельцина, призывая зрителей голосовать "не только сердцем, но и желудком".

Тощий американец, с ржавой бородкой и синеватыми костяшками пальцев, наблюдающий за свободой слова в России, громко и старательно выговорил.

— Русский стриптиз — это когда женщина постепенно снимает с себя водолазный костюм и остается в одной телогрейке, валенках и ватных штанах, — и американец засмеялся своей необидной шутке.

Официантки, веселые, как дрессированные обезьянки, несли угощения, подавая каждому выбранное им блюдо. Компания друзей жевала, чокалась, гремела ножами и вилками, проливала вино на скатерть, становясь говорливей и радостней. Было подано телячье мясо в гранатовом соусе. Шведская форель в шубе из спаржи. Молочный суп из розовых королевских креветок. Моллюски в соке грейпфрута на перламутровой раковине. Осьминог в лепестках роз. Чесночные грибы в кагоре. Суп из мидий с красным перцем. Птичьи мозги в сухарях. Ноздри медведя с брусникой. Семенники кенгуру с оливковым маслом. Змеиные яйца с печеным луком. Дикая утка, фаршированная заячьей печенью. Клубника в меде. Мороженые плоды манго с имбирем. Засахаренные жуки-плаунцы. Мармелад из листьев алоэ. Варенье из медуз.

Все это шумно поедалось. Несколько рюмок упало на пол. Прелестные служанки меняли блюда, подбирали оброненные салфетки. По столу проносились серебряные зайчики, отраженные от зеркального шара. Вдалеке, созданная из голубых лучей и лазерных вспышек, танцевала гибкая женщина. Служанки сунули в руки гостей затейливые складные книжицы со страницами в виде сердца, с красной надписью: "Крези-меню", словно кто-то расписался губной помадой. И все углубились в чтение, не зная, на чем остановить свой выбор, окруженные легкомысленными островитянками.

— Ну что ж, давайте отдадимся соблазнам, — произнесла черноголовая гадалка. — Грех — пережиток умирающих религий. Галактики и созвездия, цветы и драгоценные камни не ведают греха. Пусть каждый выберет себе "блюдо" по вкусу. Разойдемся, чтобы насладиться, а потом собираемся и поделимся впечатлениями.

Покинули застолье, разбрелись по волшебному острову, по его закоулкам, укромным полянкам и заповедным тропинкам, сопровождаемые легкими девами в прозрачных слюдяных облачениях.

Платным аттракционом с модным названием: "За стеклом" решил воспользоваться университетский профессор с факультета журналистики. Обнаженная женщина, ослепительно улыбаясь, уселась в широкое стеклянное кресло, озаренная лучами прожектора. Старик по-собачьи залез под прозрачное седалище. Завертел головой, подымал глаза вверх. Впился в нее безумным поцелуем, засучил вялыми ногами, бессильно сник на полу.

Молодой политик, ратовавший в Думе за "контрактную армию", уединился в отдельном номере с рослой мускулистой женщиной, облаченной в кожаный лифчик, в кожаные плотные шорты. Перетянутая ремнями, вооруженная хлыстом, она приковала наручником обнаженного политика к специальному кольцу, вмурованному в шершавую стену. Стала его избивать, нанося хлыстом сочные удары. Политик вскрикивал, рыдал, дергался на цепи, жадно целуя протянутую руку своего жестокого палача.

Жены "новых русских", пошептались, полистали "меню" с перечнем игривых услад. Постучали лакированными коготками в полюбившуюся им строчку. Взяли за галстуки сидевших рядом лысого очкастого златоторговца и рыжего, тяжеловесного чиновника президентской администрации. Вывели из-за стола, как двух покорных бычков. Повели в комнату, где стояла огромная пышная кровать с подушками, кружевами, под бархатным балдахином. Совлекли с нетерпеливых, разогретых телес легкие ткани. И все четверо повалились на упругое просторное ложе, свиваясь в змеиные петли, в гибкие мучительные клубки, отражаясь в огромном зеркале, среди туманного блеска.