Газета Завтра 43 (1248 2017)

Перед проведением 1 октября этого года референдума и даже сразу после него у обеих сторон конфликта, Мадрида и Барселоны, существовала ещё теоретическая возможность договориться. Связано это было, в первую очередь, с тем, что по вопросу независимости была расколота сама Каталония: несмотря на то, что 90% пришедших к урнам для голосования высказались за предоставление провинции независимости, общая явка на референдуме 1 октября составила всего 43%.

Ещё более неоднозначной была ситуация в каталонском парламенте. Партии, выступавшие за независимость, контролировали лишь 72 из 135 депутатских мандатов, что делало формальное провозглашение независимости достаточно нетривиальной задачей: для него могло не хватить буквально нескольких голосов даже в случае простого большинства. В такой ситуации центральному испанскому правительству открылось уникальное окно возможностей, в котором оно могло сыграть на противоречиях в каталонском обществе и элите и добиться если не полной отмены результатов референдума, то, как минимум, отсрочки и смягчения основных требований сторонников независимости.

Однако Мадрид, с грацией слона в посудной лавке, уже сделал всё возможное для консолидации сторонников независимости Каталонии и максимального расширения их рядов. Определяя ошибки Мадрида, можно сказать, что испанские власти выбрали для своих действий наихудший сценарий. Формальный роспуск каталонского парламента, который был произведён 21 октября, никак не помешает ему собраться в будущий четверг. Ну, а введение прямого правления в мятежной провинции уже выплеснуло только в Барселоне более 500 тысяч протестующих на улицы, при том что общее население города составляет 1,6 миллиона человек. Мотивация Мадрида к использованию силового административного сценария вполне понятна: именно таким способом в 1989 году центральное испанское правительство задавило попытки к автономии Канарских островов. Однако рецепт, который действовал против тогдашнего полуторамиллионного населения Канар, тотально зависимых от Испании по многим вопросам, малополезен против наиболее развитой в экономическом плане провинции континентальной Испании, в которой сегодня проживает 7,5 миллиона человек и которая производит практически четверть валового национального продукта страны.