Читаем Газета Завтра 432 (9 2002) полностью

У ворот Сибири, в Оренбургских степях, Пушкин и Даль будут собирать материал для "Капитанской дочки" — самого совершенного романа в мире. Умирал Пушкин с мыслями о Сибири. Сохранились его наброски для романа о Камчатке. К рождению Пушкина Сибирь уже два века озвучена русскими. Озвучена колокольным звоном, северными былинами о Киевской Руси. Сбившись к очагу в зимовье или остроге первые сибиряки из Русского Севера вместе с казаками пели песни об Илье Муромце, Алеше Поповиче, Дунае Богатыре — исторически о родных братьях Ермака. Гремели военно-морские песни казаков о соколе-корабле "по морю, да и за Дунай". Такова первооснова Сибири, ее истинной былинной сути. Сибирь основана людьми гулящими, стало быть свободными. "Гулящий" — не значит "бродяга"; "гулящий" — социальный тип, права коего закреплены законом и традицией — он вольный человек, статус его равен дворянину. Сибирь, как некогда Дон — русская мечта о "тихой" жизни. "Тихий" и "святой" в старину синонимы, как и "белый" и "праведный". Потому священное Беловодье искали в Сибири. Взыскующие града Китежа, староверы переваливали за Урал. Они верили: там, в "белой Сибири" небо сходится с землею. Они идут звериными тропами, дремучей тайгой, переплывают реки и страстно верят — все стопы их сосчитаны ангелом. Порыв к Сибири и океану — порыв к свободе, жизни чистой, "белой" и справедливой.


Сибирь ни часа не знала крепостничества и никогда не была каторгой. Даже гулаг не справился с ней, как показал 41-й год. Основали Сибирь поморы, новгородцы и казаки. За ними пришла еще одна отборная часть русского народа — староверы, которые измене истинному православию предпочитали самосожжение. Вот когда народ не безмолвствовал, а искал в Сибири Беловодья "без татьбы, воровства, пакости". Здесь искали национальный земной идеал. Староверие — апология русской соборности, где мир — русская семья, Бог — "большак" этой семьи, а казачий круг — идеал общины. Староверам нравились слова Максима Грека: "соблюдайте землю нашу чисту и невредиму от таковых псов"


Еще в 1668 году пушки Соловецкого монастыря возвестили о прямом разрыве русского староверия с византизмом Москвы. Началась десятилетняя осада. Твердыня пала только за неделю до кончины Алексея Михайловича.


Староверы свято верили, что русский патриарх первый по чести во вселенной, что Русь, после осквернения Константинополя османами — единственная в мире носительница истинного Православия и ей нечему учиться на Востоке. Как говорили в старину: "греци изначала лукавы суть". Правкой книг и равнением на нечестивых греков, вступивших в Унию, Никон плюнул в самую душу русского народа.


Карташев напишет: "Генеральное принятие греческого авторитета и греческой (униатской) мерки, было столь же потрясающей и неожиданной операцией для русского самосознания, как и последующая Петровская реформа". Но если Петр не прикоснулся к догматам церкви, заимствовал только формы гражданские и технологию, то Никон покусился на святая святых русского Православия — на Святую Русь, как последнего на земле оплота истинной веры, коим "лукавые греци" не пример.


Слава Аввакума Петрова — "атамана полка Иисуса" началась в Сибири. Аввакум называл себя: "природный русак". Именно таковыми была заселена Сибирь. Аввакум возводил свою борьбу к вековечной войне между племенем Авеля и племенем Каина, обосновавшимся в Москве. Дело Никона, по сути, было глубоко антирусским и разрушительным, несмотря на его помпезные стройки и кощунственные кресты на башмаках.


Сибирь сотворила и закалила Аввакума Петрова, как апостола, мученика и борца. Он напишет в своем "Житии":


"И до Москвы едучи, по всем городам и по селам, во церквах и на торгах кричал, проповедуя слово Божие, и уча и обличая безбожную лесть".


Староверы наводнят Сибирь и укрепят дух края своей исключительной стойкостью.


Два века (XVII и XVIII) Сибирь будет единственной территорией России, где церковные владыки будут пользоваться большей властью, чем воеводы и губернаторы. Главная особость Сибири — дух столичности, грамотности и отсутствие даже в далеких острогах и городках провинциальной затхлости.


[guestbook _new_gstb] На главную 1

2

3 u="u605.54.spylog.com";d=document;nv=navigator;na=nv.appName;p=0;j="N"; d.cookie="b=b";c=0;bv=Math.round(parseFloat(nv.appVersion)*100); if (d.cookie) c=1;n=(na.substring(0,2)=="Mi")?0:1;rn=Math.random(); z="p="+p+"&rn="+rn+"[?]if (self!=top) {fr=1;} else {fr=0;} sl="1.0"; pl="";sl="1.1";j = (navigator.javaEnabled()?"Y":"N"); sl="1.2";s=screen;px=(n==0)?s.colorDepth:s.pixelDepth; z+="&wh="+s.width+'x'+s.height+"[?] sl="1.3" y="";y+=" "; y+="

"; y+=" 14 "; d.write(y); if(!n) { d.write(" "+"!--"); } //--

15


[cmsInclude /cms/Template/8e51w63o]

Александр Ефремов ВЕРТОЛЕТ

Перейти на страницу:

Все книги серии Завтра (газета)

Похожие книги

Кафедра и трон. Переписка императора Александра I и профессора Г. Ф. Паррота
Кафедра и трон. Переписка императора Александра I и профессора Г. Ф. Паррота

Профессор физики Дерптского университета Георг Фридрих Паррот (1767–1852) вошел в историю не только как ученый, но и как собеседник и друг императора Александра I. Их переписка – редкий пример доверительной дружбы между самодержавным правителем и его подданным, искренне заинтересованным в прогрессивных изменениях в стране. Александр I в ответ на безграничную преданность доверял Парроту важные государственные тайны – например, делился своим намерением даровать России конституцию или обсуждал участь обвиненного в измене Сперанского. Книга историка А. Андреева впервые вводит в научный оборот сохранившиеся тексты свыше 200 писем, переведенных на русский язык, с подробными комментариями и аннотированными указателями. Публикация писем предваряется большим историческим исследованием, посвященным отношениям Александра I и Паррота, а также полной загадок судьбе их переписки, которая позволяет по-новому взглянуть на историю России начала XIX века. Андрей Андреев – доктор исторических наук, профессор кафедры истории России XIX века – начала XX века исторического факультета МГУ имени М. В. Ломоносова.

Андрей Юрьевич Андреев

Публицистика / Зарубежная образовательная литература / Образование и наука
Отмытый роман Пастернака: «Доктор Живаго» между КГБ и ЦРУ
Отмытый роман Пастернака: «Доктор Живаго» между КГБ и ЦРУ

Пожалуй, это последняя литературная тайна ХХ века, вокруг которой существует заговор молчания. Всем известно, что главная книга Бориса Пастернака была запрещена на родине автора, и писателю пришлось отдать рукопись западным издателям. Выход «Доктора Живаго» по-итальянски, а затем по-французски, по-немецки, по-английски был резко неприятен советскому агитпропу, но еще не трагичен. Главные силы ЦК, КГБ и Союза писателей были брошены на предотвращение русского издания. Американская разведка (ЦРУ) решила напечатать книгу на Западе за свой счет. Эта операция долго и тщательно готовилась и была проведена в глубочайшей тайне. Даже через пятьдесят лет, прошедших с тех пор, большинство участников операции не знают всей картины в ее полноте. Историк холодной войны журналист Иван Толстой посвятил раскрытию этого детективного сюжета двадцать лет...

Иван Никитич Толстой , Иван Толстой

Биографии и Мемуары / Публицистика / Документальное
Кузькина мать
Кузькина мать

Новая книга выдающегося историка, писателя и военного аналитика Виктора Суворова, написанная в лучших традициях бестселлеров «Ледокол» и «Аквариум» — это грандиозная историческая реконструкция событий конца 1950-х — первой половины 1960-х годов, когда в результате противостояния СССР и США человечество оказалось на грани Третьей мировой войны, на волоске от гибели в глобальной ядерной катастрофе.Складывая известные и малоизвестные факты и события тех лет в единую мозаику, автор рассказывает об истинных причинах Берлинского и Карибского кризисов, о которых умалчивают официальная пропаганда, политики и историки в России и за рубежом. Эти события стали кульминацией второй половины XX столетия и предопределили историческую судьбу Советского Союза и коммунистической идеологии. «Кузькина мать: Хроника великого десятилетия» — новая сенсационная версия нашей истории, разрушающая привычные представления и мифы о движущих силах и причинах ключевых событий середины XX века. Эго книга о политических интригах и борьбе за власть внутри руководства СССР, о противостоянии двух сверхдержав и их спецслужб, о тайных разведывательных операциях и о людях, толкавших человечество к гибели и спасавших его.Книга содержит более 150 фотографий, в том числе уникальные архивные снимки, публикующиеся в России впервые.

Виктор Суворов

Публицистика / История / Образование и наука / Документальное