Газета Завтра 44 (1196 2016)

На минувшей неделе два самых громких события общественной жизни обеих столиц оказались связаны, так или иначе, с Министерством культуры. Питер с Москвой поровну поделили между собой счастье побыть сценой этих удивительных выступлений.

Одно из них прогремело на съезде театральных деятелей — солировал сын прославленного советского мастера разговорного жанра Константин Райкин. Его пламенный спич был посвящён пагубности цензуры и недопустимости посягательств на свободу творчества, но также — "возврату к сталинизму", "позорному идиотизму" Советской власти и цеховой солидарности "как меня папа учил". Смысл речи, как это часто бывает с фрондёрами, сводился к формуле "дайте денег и подите прочь".

Комментаторы немедленно связали вопль райкинской души с отказом Минкульта оказать худруку "Сатирикона" очередную безвозмездную помощь. Иные же сочли кавалерийский наскок Райкина своеобразной страховкой от закрытия его спектакля на спорную тему подросткового гомосексуализма. А особо настырные припомнили главному Труффальдино Советского Союза его же речи образца 2013 года, в которых он приравнивал Минкульт и Минобрнауки к "органам государственной безопасности" и являл себя поборником строго дозированных свобод.

Вторым выступлением оказался бенефис самого министра Мединского. В "Российской газете" за его подписью вышла пространная отповедь ненавистникам Доски Маннергейма и противникам примирения скопом всех со всеми в русской истории.

И этот монолог был подвергнут разносу. Кого-то возмутил тезис Мединского про нарочно не стрелявших по Ленинграду финнов — на самом деле, утверждали критики, ни бомбить, ни палить по городу на Неве у маршала просто не было сил, чего не скажешь про изуверства в лагерях для советских военнопленных. Других поразила прямая апелляция министра к авторитетам, не свойственная серьёзным диспутам: дескать, раз сам Гранин за Доску, то и всем надлежит быть за Доску.

Нашлись и те, кого поставила в тупик мощная логика воителя с антирусскими мифами: "Памятник — это от слова "память". А не от слов "хороший" или "плохой", "правильный" или "неправильный"… Историю нужно помнить и знать". Было неясно: то ли Мединский расписывается в том, что его герой Маннергейм — всё-таки "плохой и неправильный"? То ли министр готовит общественность к новым табличкам на стенах — генералу Власову, например, о предательстве которого тоже не следует забывать.

Наблюдатели, взирая на оба явления: Райкина и Мединского, — пожимали плечами. Как это возможно, недоумевали они, чтобы одно и то же министерство ввергало в прах, на радость путинскому большинству, либерал-экспериментаторов на котурнах — и одновременно железной рукой насаждало среди тех же "86-ти процентов" культ вражеского полководца, воевавшего с их предками? Как эти "трусы и крестики" умещаются в одной министерской голове?

Похоже, ответ прост. Государственная идеология РФ — одним из главных проводников которой стало Министерство культуры — действительно существует. В её образе будущего Россия предстаёт по-настоящему мощной державой. С сильной властью, ракетно-ядерным щитом, передовой промышленностью, самодостаточной экономикой. Со здоровым обществом, выращенным на традиционных ценностях в стране суверенной и самобытной. Совершенно не либеральной. И — абсолютно антисоветской.

Как это впроброс сказано у Мединского, "при существующем нынче в России общественно-государственном устройстве белофинны были бы нам минимум партнёрами".

Это означает, что никаких "болотных революций" власть в России не допустит — как, впрочем, и "левых поворотов". Что доски "героям Первой мировой", сплошь оказавшимся затем в стане врагов Советской республики, продолжат ставить с завидным размахом — а вот долгоживущих бюстов Сталина в центре русских городов не будет никогда. Что у нас останется жёсткая госмонополия на ТВ: пропагандисты ещё сто лет будут изобличать с телеэкранов пороки НАТО, "пятой колонны" и "золотой молодёжи" — которым, впрочем, на это будет всё так же наплевать. Что мы станем строить новые космодромы и закладывать новые боевые корабли — вот только рабочие из ОПК будут уходить на пенсию в 70 лет.

Словом, по мысли авторов этой идеологии, нашей стране вновь суждено превратиться в дореволюционную "Россию, которую мы потеряли" — и вот, вновь обрели. Советский эксперимент закончен, всем спасибо! — от него оставят Бессмертный полк, но не организующую роль Партии, нефтяные поля, но не профсоюзные путёвки, ядерный щит, но не всеобщую мобилизацию, космические корабли, но не трёхмиллионную подписку на "Науку и жизнь", многонациональность, но не тост за русский народ.

По-своему, это логично — окончательно сдать в утиль побеждённую советскую систему. Но есть пара проблем.

Первая — дореволюционная система тоже оказалась, мягко говоря, несостоятельной. Представления о том, будто ради спасения "потерянной России" достаточно было жёстче обращаться с революционным элементом и поменьше заигрывать с правами и свободами, выглядят наивно. И, что важнее, нисколько не защищают от потрясений нас сегодняшних.