Газета Завтра 46 (1251 2017)

К тому моменту, когда коммунистическое движение, в виде движения уже научного, опирающегося на определённый тип знания, который привнёс Маркс, начало набирать силу, а это была середина XIX века, в мире — я имею в виду западный мир, который тогда двигал вперёд весь исторический процесс, — воцарилось некое отчаяние. Это отчаяние было порождено тем, что великие лозунги Французской революции: "Свобода. Равенство. Братство", — обернулись торжеством настолько хищных и беспощадных сил, что ни о каком равенстве, ни о каком братстве и даже свободе для обездоленных людей даже речи не шло. Началась чудовищная, беспощадная эксплуатация человека человеком. Оказалось, что разрушение сословных перегородок Великой Французской революцией и все её свершения не привели ни к счастью, ни к справедливости. Более того, буржуазия, как говорится в "Манифесте Коммунистической партии", "в холодной воде эгоистического расчёта утопила всё то, что ещё как-то согревало человечество".

Возникла ситуация, когда люди перестали верить в лучшее. Перестали верить в то, что их жизнь и вся история, несмотря ни на что, движутся к какому-то осмысленному и благому результату. Более того, появившееся тогда на мировоззренческой арене гегельянство — а именно Гегель взял эстафету у классической религиозности в смысле определения целей для человечества — было преисполнено глубокого внутреннего пессимизма, ибо оно говорило о конце истории. По Гегелю, мировой дух, должен был, проведя какую-то работу, используя человечество как свой инструмент, вернуться к себе и затем свернуться сам в себя. Когда сегодня звучат слова о конце истории, конце искусства, конце человека и так далее, то эти слова порождены Гегелем и его последователями: Кожевым, Фукуямой и другими. Это важная школа в мировой философии, которая, казалось бы, восславляя историческое движение, на самом деле преисполнена полного пессимизма относительно человека и человечества.