Газета Завтра 460 (38 2002)

Что же относительно программы "Буран", то с моей точки зрения, такой ее конец во многом был предопределен началом. Для меня было очень странным, когда очень солидные и серьезные люди, обладающие степенями и знаниями, спорили, как назвать его: космический самолет или космический корабль. К сожалению, победил "космический корабль", а это значит, уровень требований к самой технике был опущен ниже того, что был заложен в авиационной промышленности. И это сказывалось в процессе проведения летных испытаний. В авиации самолет проходит огромное количество испытаний, часов налета, прежде чем будет допущен к эксплуатации. В космонавтике же каждый полет — испытательный. Второй, с моей точки зрения, была абсолютно большая ошибка, что победила версия полностью автоматической системы управления корабля. На это решение наш министр авиационной промышленности в сердцах сказал на общем совещании: "Подчиняюсь решению, которое принято. Сделаю вам корпус, привезу его на Ми-10 и поставлю на клумбу Миусской площади, а дальше, что хотите с ним, то и делайте" (На Миусской площади находилось Министерство общего машиностроения — ред. ). До сих пор, честно говоря, мы не имеем ни одной экспертной системы высокого уровня, которая бы решала интеллектуальные задачи на технике такого высокого уровня. А именно они необходимы для управления космическим самолетом. Их отсутствие и привело к тому, что произошло с программой "Буран".

"ЗАВТРА". Этот аппарат сильно опередил свое время?

И.В. В чем состоит для меня величие этого проекта? В том, что фактически не имея никаких научно-исследовательских работ, никаких заделов по этому направлению, промышленность и люди сразу приступили к опытно-конструкторским работам и достигли очень высокого уровня. Все это и является показателем того потенциала, который был заложен в самих людях и в той системе, которая создавала этот проект. Другое дело, что мы не смогли принять правильное решение вовремя, чтобы делать систему управления наиболее упрощенной и многие интеллектуальные задачи возложить на специально подготовленные экипажи. Но это не наша вина. Принимают решения на более высоком уровне, наша задача — только исполнять. И, к счастью, люди исполнили это достаточно квалифицированно и профессионально.

"ЗАВТРА". Да, сама посадка произошла с такой точностью и в таких погодных условиях, когда американские "Шаттлы" не могут садиться.

И.В. Дело не в одной посадке. Суть заключается в том, что документами по космической технике предусматривалось сделать два успешных пуска, после которых, по идее, я должен был в третьем полете садиться в кресло и выполнять полет уже в составе экипажа. А что такое — два успешных пуска? Должна быть полностью выполнена программа абсолютной проверки работоспособности всех систем корабля. Естественно, это предусматривало трехсуточный полет, где должны были проверить все системы корабля. Невозможно было в то время обеспечить работоспособность всех систем с теми возможностями вычислительной техники, которые мы на тот момент имели.

"ЗАВТРА". Кто же препятствовал дальнейшему развитию программы?

И.В. Строго говоря, она до сих пор не закрыта. Юридически она существует, а практически никакой деятельности нет. Фактически ее, конечно, закрыла система, она была закрыта еще при Горбачеве. Наши высокие руководители, которые делали эту систему и отвечали за нее, понимали, что достигли максимума. Были затрачены колоссальные деньги. Мало того, после полета огромное количество работавших по программе "Буран" получили награды. Так уж у нас система устроена, а дальше было нужно отвечать за сделанную работу. Которая, строго говоря, до конца не была доделана. Поэтому, по определению, ее нужно было закрыть, что, собственно, и было сделано. Для доведения ее до ума, требовались средства, сопоставимые с уже затраченными. Фактически делалась ракета, на которую можно было поставить любой груз. "Буран" был лишь составной частью этой номенклатуры грузов. Поэтому никто серьезно многоразовой космической системой не занимался.

"ЗАВТРА". Насколько велико было влияние программы "Буран" на общество?