Газета Завтра 462 (40 2002)

Владимир БОНДАРЕНКО. Валентин, ты — человек XX века. Это был для нас, русских, век великих трагедий и великих побед. А какова была русская литература? Дала ли она, подпитываясь великими трагедиями или подвигами, великие творения?

Валентин СОРОКИН. Страна, в которой мы жили, оплёвана теми, кто нами сегодня правит. В это расшатанное, полубредовое, полупьяное торгашеское время очень тяжело проявиться большому писателю. Но наша страна, при всех её кровавых потерях и при всех войнах, жила всё-таки братством, надеялась на равенство, на справедливость. И если бы эти вот сейчас не пришли к власти... Ведь у нас к 1986 году стало подниматься по-настоящему хозяйство, стало больше рождаться детей, на селе начала оставаться молодёжь. И время всё же было крылатым, устремлённым в будущее. Через трагедии, через эти реки крови мы всё равно шли к своей звезде. И рождались изумительные произведения. Сейчас долго таких созвездий не появится. Вот посмотри, Володя, на книги впереди нас с тобой прошедших: Борис Можаев — "Мужики и бабы", или "Братья и сестры" Фёдора Абрамова — цены им нет, правда? Иван Акулов "Ошибись, милая" и "Касьян Остудный". Эта группа вообще изумительных писателей. И дальше — Константин Воробьёв, исторический писатель Валентин Пикуль. Это одно поколение. А перед ними посмотри у нас какие поэты талантливые появились, и почти все из них погибли. Они как бы связывали начало XX века и тридцатые годы. И передали в советскую эпоху эту своеобразную культурную эстафету. Павел Васильев — какой поэт колоссальный — расстрелян. Борис Корнилов — не менее значительный — расстрелян. Дмитрий Кедрин — изумительный поэт — убит. Я изучал его творчество и думаю, что он убит за одно из своих произведений. Когда-нибудь я опубликую свои догадки, в твоей газете, положим, да? А Недогонов, Павел Шубин — всё это единого дыхания и уже советской окрылённости поколение. Пётр Комаров, Борис Ручьёв — погибли. Борис Ручьёв — 10 лет Колымы, 10 лет высылки потом. Почему это случилось? Когда мне говорят, что это были случайные ошибки, я всё время думаю, что это за ошибка : тысячи людей истребить, что это за ошибка 300 тысяч выселить, что это за ошибка 30 тысяч священников выслать или уничтожить? Я вообще считаю, что борьба с храмом, с религией была нам навязана бесовскими силами. Представь себе, Володя, если бы не тронули храмы, ведь религия — это культура всего народа: как сеять, как ребёнка качать, как лечить себя, какая трава растёт. Совсем другая страна была бы.

В.Б. То есть ты сторонник некоего христианского социализма? Если бы оставался социализм, исключив главную ошибку — богоборчество и разрушение храмов — это было бы идеально, так? Это последние годы жизни Сталин стал понимать. Не всё время. А вот после войны и отношение к русскому народу у него изменилось, и подъём церкви начался. И если бы эта традиция была продолжена. Но, увы! Почему пришедший русский мужик Хрущёв — ведь его-то евреем не назовёшь, а затем и русский мужик Брежнев это сталинское возрождение напрочь уничтожили?.

В.С. А потому это произошло — и вот тут мы с тобой вышли на главное, что разрушая храмы, мы породили таких людей, как Никита Хрущев, — себялюбивых, эгоистичных, часто безграмотных. Ведь это высшая философия, высшая культура — вера. Почему Сталин запретил разрушать храмы? Если мне память не изменяет, 6 октября 1939 года он подписал постановление о том, чтобы прекратить разрушение храмов, считая их памятниками высочайшей культуры. Потому что он в семинарии. Он понимал это, преодолел свое безверие. Но пришли такие, как Хрущёв (Брежнев куда более сдержан был в этом вопросе), и опять началось разрушение. Они и были воспитаны на атеистической митинговости — "Долой попов!". Совсем как у Владимира Ильича. Откуда у него такая ненависть к храмам, к священнослужителям? Как у него поднялась рука разрушить храм — ведь это прежде всего красота какая! Потом, храм входил и в пейзажную красоту.