Газета Завтра 467 (45 2002)

Прежде всего следует отделить конструируемую сегодня глобалистскую систему от демократической идеологии и даже от либерализма. Напомним, что между этими двумя политическими учениями существуют качественные отличия. Если демократия подразумевает «власть демоса», то есть прямое участие народных масс в своей судьбе и судьбе государства, то либерализм делает акцент на социальном индивидуализме и юридических правах отдельно взятого человека. Установление же в мире глобалистской системы будет означать неограниченное господство финансовой олигархии, игнорирующей как интересы большинства, так и индивидуальные права личности. Этот тиранический характер будущего социально-экономического порядка проявляется уже сейчас. Вместо обещанной идеологами глобализма демократизации международных отношений (т.е. постепенного вовлечения в принятие решений все большего числа государств и народов) происходит построение невиданно жесткой иерархической системы управления планетой. Тот же процесс отстранения народов от участия в политике происходит и в отдельных государствах. В «цивилизованных» странах эту новую форму взаимоотношений власти и общества принято называть «управляемой демократией». Если объяснять в двух словах, то можно сказать, что «управляемая демократия» – это система, при которой политическая элита манипулирует обществом через кодирование сбрасываемой ему информации. Например, телевидение и пресса проводят согласованную кампанию, цель которой – внушить обывателю необходимость войны с Ираком или Грузией. В ходе информационной атаки формируются необходимые власти стереотипы, которые методично вкладываются в сознание большинства.

В результате овладения технологиями кодирования информации перед элитой открылись возможности для произвола практически в любой области жизнедеятельности социума. Уже сегодня легко предвидеть, что следующей жертвой олигархии станут либеральные ценности, первыми из которых падут «права человека». Собственно говоря, развернувшаяся после 11 сентября «антитеррористическая операция» делает этот прогноз почти свершившимся фактом. Можно доверять или не доверять социологическим опросам, однако ментальность среднего западного или российского гражданина такова, что «безопасность» он наверняка предпочтет «свободе».

Таким образом, сопротивление глобализму совсем не равнозначно борьбе с «господами либералами и демократами», как многие полагают в России. Другое дело, что мировой либеральный истеблишмент почти в полном составе давно изменил своим идеалам и является сейчас основным проводником наступления глобалистской тирании. Тем не менее, это не означает, что демократические или даже либеральные лозунги не могут стать компонентом антиглобалистского движения. Напротив, один из самых сильных идеологических аргументов против новых тиранов – это их измена прежней либеральной традиции.

Другая важнейшая задача сегодня заключается в вычленении целей антиглобалистского движения. Впрочем, этот вопрос можно поставить иначе и радикальнее: является ли антиглобализм действительной альтернативой глобализму или же он качественно уступает ему. Ясно, что противники глобализации неоднородны и не объединены пока никакой идеологической базой. Их степень неприятия системы тоже различна. Как показывает опыт протестных движений 60-70х годов, многие такие «бунтари» примыкают к политическим организациям из любопытства или попав под влияние временной моды на радикализм. Впоследствии же, перевалив за тридцать, они благополучно интегрируются в систему. Однако «личный состав» далеко не главная проблема антиглобалистов. Намного важнее несоответствие исторических масштабов глобалистского вызова и антиглобалистского ответа. Погромы и выступления молодежной толпы на улицах европейских и американских городов, конечно, выглядят эффектно, но в целом вполне укладываются в рамки пресловутого общества спектакля. Абстрагировавшись от зрелищных акций, организованных радикалами, легко заметить, что большая часть антиглобалистских движений ограничивает свои цели защитой корпоративных интересов (фермерских, профсоюзных и т.п.) от посягательств международной олигархии и бюрократии. С позиции левой идеологии это можно было бы охарактеризовать как борьбу мелкой и средней буржуазии со сверхкрупными монополистами.

Иными словами, на принципиально новом историческом этапе воспроизводится опыт европейских левых предыдущих столетий: существующую систему распределения доходов предполагается сделать более справедливой и демократичной. В этом и сила антиглобализма (привлекательность лозунгов) и его слабость (низведение борьбы с тотальной системой до частных улучшений).