Газета Завтра 468 (46 2002)

— Он в Мексике, товарищ Сталин!— пропищал Грызлов

— Кто его замещает?

— А у нас президент есть.

— Что? Откуда взялся? Где он?

Оказалось, что президент, так и не сумев преодолеть синдром Горбачева, забился под стол, не дышит.

Сталин передал тело девочки Ивану, достал из кармана мобильный телефон и набрал номер.

— Лаврентий! Они здесь, в Екатерининском зале. Упились, как скоты. Надо еще взять этого жирного хряка, развязавшего войну и получившего за это какой-то их высший орден, ну и остальных. Сообщи Андрею Януарьевичу. Надо готовить документы. А мы с товарищем Ивановым пока постережем их. Да они и сами на бровях далеко не уйдут. Один под столом даже не шевелится.

Сталин подошел к Ивану и погладил по голове девочку. И вдруг от этого прикосновение она очнулась, открыла глаза:

— Где я?

— Ты в Москве, дочка, в России, ты дома. Ничего, как только избавим страну от этих недоумков, так все постепенно и наладится, — ответил Сталин. А Неизвестный Солдат Иван Иванов, стоя навытяжку, молча плакал…

ШАГ К ДИКТАТУРЕ

11 ноября 2002 0

46(469)

Date: 12-11-2002

Author: Павел Щербаков

ШАГ К ДИКТАТУРЕ

Некоторые аналитики все чаще отмечают, что последние действия власти, вызывающие неоднозначную реакцию общественности, являются проявлением так называемой "управляемой демократии". Навязывание нового политического ярлыка — дело нехитрое, особенно если это служит оправданием грубых и самонадеянных политических инициатив. Может быть, все же стоит задуматься, что же такое на самом деле "управляемая демократия"?

В просвещенных кругах этот термин стал модным еще до президентства Владимира Путина. Для большинства это было лишь диагнозом первых шагов твердого и решительного преемника. Склонные к философским размышлениям считали управляемую демократию единственно возможной альтернативой воссозданию жесткой структуры общественного устройства. Ведь после "смутной" семибанкирщины ельцинизма так хотелось попробовать приблизиться к истинной демократии, и именно в ее рамках найти наиболее "мягкую форму жесткости", позволяющую побороть политический и экономический хаос, не скатываясь к исторически привычным для России формам закрытости. И, казалось бы, появился человек, готовый реализовать столь привлекательную идею, которую цветком надежды носил в своей петлице и автор этих строк.

"Теория" была такова. Открываю свой файл двухлетней давности: "Путь, который будет сочетать в себе относительную жесткость в управлении государством и демократические ценности. Задачей правителя в этом случае будет не реализация собственного "я" в интересах узкого круга приближенных к нему людей, а активная деятельность по построению гражданского общества…"

Но мастера изящной резьбы по дереву оказались дровосеками, а цветок в моей петлице — верблюжьей колючкой. Что же нам науправляли? Мораторий, а фактически запрет на проведение референдума. Полную неразбериху в выборной системе с карикатурным продлением сроков губернаторам и желанием ввести их назначение сверху. Конъюнктурные инициативы вроде парламентского барьера в 12,5%, а также фактическое слияние Думы с исполнительной властью. За что боролись? О том ли ломали головы и писали умные слова?

Референдум — один из основных институтов демократии. Возможное назначение губернаторов, реализацию чего мы уже видели на примере Хлопонина, и повышение думского барьера — это удар по другому инструменту демократии — выборам. Создание в Думе правящего корпуса депутатов, голосующих за любые инициативы Кремля и блокирующих все остальные предложения,— это уже не разделение властей, а почти что шаг к однопартийности.

Возникает вопрос: а можно ли управлять демократией, одновременно изничтожая ее инструменты и принципы? Можно ли управлять машиной, прокалывая ей колеса? Управлять механизмом, который ломаешь или изменяешь по вкусу, — невозможно. Это уже измененный, другой механизм.

Управлять демократией, а значит, и ее демократическими институтами — можно только ради их сохранения. И власть здесь — регулировщик, который не влияет на правила движения, а лишь нещадно, жестко, даже жестоко заставляет их соблюдать. Вот где степень жестокости в смысле "управляемости" должна быть максимальной.