Газета Завтра 505 (30 2003)

Из воспоминаний Черкасова мы знаем, что встреча коллектива, снимавшего фильм "Иван Грозный" со Сталиным была крайне интересной. Выяснилось, что Сталин разбирается в деталях и нюансах отражаемой в ленте эпохи гораздо больше, чем это можно было предположить. Выражая свой скепсис по поводу духа и смысла второй серии, Сталин почему-то все время обращался к Черкасову. Беседовал именно с ним, не обращая внимание на изумленного Сергея Эйзенштейна. Иные "сятомусеники за демоклатию" поспешили предположить, что генералиссимус таким образом хотел унизить великого режиссера. Другие прочитали в этом эпизоде подтверждение теории о глупости Сталина, увидевшего в Черкасове не актера театра и кино, но грозного самодержца. Но дело тут, очевидно, в другом: Сталин рассчитывал на понимание Черкасова именно потому, что и тот, и другой были воплощенными мифами, великими образами, к которым, как к иконам, припадали миллионы. Не случайно, что Павел Корин писал своего Александра Невского с Черкасова. Здесь тоже вовсе не наивность или конъюнктурность. В то время другой Александр Невский был бы фальшив и недостоверен. Миф ведь и есть сверхжизнь, то, что наполняет ее поток смыслом и составляет содержание того, что принято называть культурой.

В начале 90-х московскому режиссеру Борису Лизневу некая студия предложила снять фильм, разоблачающий легенду об Иване Сусанине… — Сусанина никогда не существовало, — настаивал продюсер.

— Простите, что значит: не существовало? — возразил режиссер. — Иван Сусанин существует, живет. Странно, что вы этого не понимаете…

Беда Алексея Германа, знающего, как снимать кино, в том, что он уже не знает, для чего его снимать.

Великому русскому актеру Николаю Константиновичу Черкасову — сто лет. Так почтим его память…

ОФОРТ — ЗА БОРТ?

Даниил Торопов

29 июля 2003 0

31(506)

Date: 29-07-2003

Author: Даниил Торопов

ОФОРТ — ЗА БОРТ?

В свое время Мережковский предвидел Грядущего Хама. "У этого Хама в России три лица… Третье лицо, будущее, — под нами, лицо хамства, босячества… — самое страшное из всех трех лиц". Намек был очевиден — мыслитель не принимал радикального революционного движения. Не принял он соответственно и Октябрьской революции. Но предвидение было преждевременно: "хам" строил театры и библиотеки, возводил музеи и памятники. Породил стили. Сегодня на фоне эстетического безвременья — красный период видится, как великий культурный феномен.

Однако мрачные предчувствия Мережковского, увы, не оказались фантазией. Более того, пришедший к власти персонаж напоминает уже представителя пятого сословия, описанного Юлиусом Эволой, лишенного минимальной связи с духовным, человек-брюхо. Один мой знакомый назвал глобализм жлобализмом именно из этих соображений.

На все эти мысли наталкивает ситуация вокруг художественный мастерской "Московский эстамп" по адресу: улица Гиляровского, дом 38.

В 1912 году в Москве заканчивается строительство Музея изящных искусств. Весь декор музея был сделан художником-монументалистом, известным театральным художником ( декорации и костюмы к спектаклю "Принцесса Турандот" в театре Вахтангова) Игнатием Игнатьевичем Нивинским. За это он получает от императорской фамилии деньги и на них покупает землю на 2-й Мещанской улице. Там Нивинский строит крупную мастерскую и организовывает студию. Студия долгое время является заметным культурным центром Москвы, где собираются художники, поэты и артисты. Здесь устраиваются выставки, проводятся концерты. После смерти Игнатия Игнатьевича в 1933 году в его доме была основана Общественная мастерская, где могли работать все московские художники-офортисты. Вдова Нивинского Эмилия Вацлавовна передала все оборудование студии, библиотеку, работы и коллекции Московскому Союзу художников. Таким образом творческая мастерская "Московский эстамп" существует до наших дней. После Нивинской студией руководит художник-экспериментатор Евгений Тэсс и затем последний руководитель (с 1981 года) Вячеслав Павлов. В 60-х годах студию начинает финансировать Художественный фонд, проводится капитальный ремонт — здание становится исключительной собственностью Союза Художников.

Наступившие новые времена не поколебали стойких позиций "Московского эстампа" — студия спокойно переживает очередное изменение правил игры, более того, остается единственным экспериментальным эстампным центром в Москве.

Но наступает 2002 год. Договор с Москомимуществом надо заключать заново, ибо изменилось законодательство. И тут начинаются игры.