Газета Завтра 51 (1256 2017)

Сам он докопался: "Лев Троцкий — двигатель, мотор, атомный реактор русской революции". Даже сам Лев Давыдович так не думал. Он признавал: "Если бы меня не было в 1917 году в Петрограде, Октябрьская революция всё равно совершилась бы при условии присутствия и руководства Ленина". Но наш автор еще глубже копнул: "Революция была и прорывом, и катастрофой". Катастрофа — это не авария, не сбой, не промах, это — крах, гибель, смерть. История знает немало примеров государственных катастроф хотя бы от гибели Карфагена до полного краха фашистской Германии. А Октябрьская революция, при всех утратах и жертвах, явилась спасением России, и в этом её суть.

Что вообще это такое — "партийная уклончивость"? Похожа на уклончивость борьба Ленина за социализм в одной отдельно взятой стране вопреки постулатам марксизма? Похожи на уклончивость слова Сталина, сказанные в 1931 году, — о том, что Россия отстала о передовых стран на 50-100 лет, и если мы не пробежим это расстояние за десять лет, то нас сомнут? Похожи на уклончивость слова Молотова, сказанные в 12 часов 22 июня 1941 года: "Наше дело правое. Враг будет разбит. Победа будет за нами!"? Каких партийцев знал в своей жизни наш автор?

А по поводу слов "время не пришло", будто бы сказанных Хрущёвым в 1967 году о появлении в том или ином виде Троцкого, автор заметил: "Оно не приходило ещё полвека". Он просто не знает, о чём пишет. Я уже сказал о книжном бытовании его имени, но не полвека, а не так уж много лет прошло, и Троцкий появился даже на сцене — в спектакле Вахтанговского театра по пьесе М. Шатрова "Брестский мир". Да ещё как появился-то! Там Михаил Ульянов, игравший Ленина, бухается на колени перед Троцким в исполнении Василия Ланового.

Автор дальше пишет об образе Троцкого: "Вопрос даже не в том, прекрасен он или ужасен". Главное, появился, мы можем его лицезреть. Но, между прочим, оба этих крайних определения могут соседствовать в характеристике одного и того же человека. Вспомним:

Тогда-то свыше вдохновленный

Раздался звучный глас Петра:

— За дело! С Богом! — из шатра

Выходит Петр. Его глаза

Сияют. Лик его ужасен,

Движенья быстры. Он прекрасен,

Он весь — как Божия гроза…

Всё дело в том, для кого он ужасен, а для кого прекрасен. Поэт молча рассчитывает на наше понимание: для шведов лик Петра, конечно, ужасен, а в его и в наших глазах — прекрасен.