Газета Завтра 599 (20 2005)

Вот свежая газета сообщает о встрече Путина и Буша, и тут же заметочка о том, что Буш отпустил своим соответствующим структурам 150 миллионов долларов на работу по свержению Путина. Как говорится, дружба дружбой, а табачок врозь. Но это еще пословица добрая. К сожалению, отрицательное действие иноземцев в России, о котором рассказывает твоя книга, очень созвучно нынешнему положению. Поразительно, как подтачивалось все. Ведь в чем страшность некоторых и даже многих реформ Петра? В том, что он советы получал в Лефортове, в немецкой слободе. Я за интернациональность общения. И, как известно, русские славянофилы никогда не чурались поучиться у западных людей, но когда начинают ввинчивать ржавые гвозди, ржавые шурупы в основу государственности, последствия бывают очень печальными. О них нас предупреждал любимый мой писатель Алексей Константинович Толстой, предупреждал Федор Иванович Тютчев — человек, который провел бoльшую часть жизни на Западе. В твоей книге замечательно показано, что предупреждения великих не утратили актуальности, потому что с тех пор опасность только усугубилась.

Сначала я подумал, зачем это Лева соскочил с такого удивительного совершенно скакуна, как изобразительное искусство, и начал заниматься политикой? Прочитав книгу, понимаю, насколько важны и полезны твои исследования. Но мне хотелось бы, чтобы в конце беседы ты подытожил, почему тебе интересны именно такие темы, как допустим, подлинная биография царевича Алексея, о которой ты уже упомянул. Я с тобой полностью согласен в отношении картины Ге. Он замечательный художник, но ошибался и в христианских, христологических своих вещах, и в исторических. Чем для тебя притягательна история?

Л. А. Савва, ты сейчас напомнил о картине Ге "Петр Первый допрашивает царевича Алексея", и я хочу сказать, что многие судят о русской истории, обращаясь к работам художников, а те нередко ошибаются. Мало кто знает, что картина Ге ложна изначала. Технически она великолепно исполнена, но никаких бесед между государем и сыном не было, а были пытки. И было более страшное, когда волею обстоятельств столкнулись два русских человека. Здесь трагедия и того и другого заключается в том, что начиная с XVII века две силы, которые решали в Европе все главные вопросы, — латинское иезуитство и английские протестанты, — не сговариваясь положили глаз на православную Россию. Их интересовали и сырье, и людские резервы. И им надо было овладеть влиянием на московский православный престол. Началась интрига, в центре которой оказались и Петр Первый, и его сын. Царевич Алексей — это один из образованнейших людей своего времени, богослов, хорошо знавший русскую историю, владевший пятью языками. Он не был противником реформ. Он осознавал их необходимость, но был противником, так же, как патриарх Адриан, того, чтобы ключевые посты в России заняли чужеземцы.