Газета Завтра 808 (72 2009)

В 1999 году очередная патологическая страсть Фреда к актрисе Вайноне Райдер не нашла должного выхода. Тогда Фред затеял вялую интрижку с женщиной по имени Донна Фонтейн. Донна была не промах. Она уже успела засадить в тюрьму своего бывшего парня Дэйла Шэйклефорда по обвинению в половом насилии. Тот вышел на свободу, и явился к сладкой парочке как Каменный Гость. Согласно законам драматургии, на сцене вновь появилось ружьё и оно выстрелило: Шэйклефорд уложил из карабина Донну и Фреда, отнёс тела в дом Фонтейнов и устроил поджог. Мог ли Чак Паланик после всего этого остаться нормальным? Да и хотел ли он оставаться таковым?

Нет ничего более привлекательного для писателя, который выплёскивает на читателя весь набор фобий и извращений, как с ледяной усмешкой констатировать факт: "Я пишу о том, что знаю! Разве с таким набором скелетов в шкафу, я могу быть другим?" Такому человеку простительно кидаться в поклонников собственноручно изготовленными имитациями человеческих испражнений к полной радости оных. Он нехороший парень, психопат и изгой. Таких со времён "Бунтовщика без причины" любила носить на руках параллельная Америка.

Однако Паланик еще в детстве презрел сладкий ореол губительного романтизма, свойственный Джеймсу Дину. Во втором классе малыш Чак убил золотую рыбку своего приятеля, о чём с удовольствием вспоминает в наши дни: "Меня бесит куча вещей! Хамство водителей на дороге, длинные очереди на почте, ужасное обслуживание в ресторанах. Я бешусь от любого пустячного повода, хотя и пытаюсь вроде бы работать над собой. Сохраняя спокойствие, гораздо проще делать все те вещи, которые делаю я. Убью ли я при случае еще одну золотую рыбку? Что за вопрос! Непременно!".

Рыбку жалко, но о ней можно было бы забыть. Что стоит её маленькая жизнь, если жертва эта оправдана художественной ценностью произведений, написанных после "рокового убийства". Если литература стоит того, и показушный эпатаж автора можно снисходительно считать активным маркетинговым ходом. Пусть он любит пережёвывать состриженные ногти или пытается продать через интернет якобы находящуюся у него диафрагму телеведущей Опры Уинфри. Лишь бы книжки хорошие писал, всё остальное - его личное дело. Но на деле Паланик, по словам критика Владислава Шувалова, "знатный беллетрист постхристианского общества, исполняющий глобальный заказ на создание крупных раздражителей", более всего похож на неумелого практиканта вуду. Читатель для него - что восковая куколка, в которую он с наслаждением втыкает иголки своего гнева: сильного вреда эти уколы нанести не могут, а вот немалое раздражение гарантировано. К слову, сам Чак честно признаётся, что пишет довольно средне. Хотя чему тут удивляться - большая американская литература практически кончилась в 70-е. Как и всё по-настоящему хорошее в этом мире.

Впрочем, каждое общество имеет ту литературу, которую заслуживает. На официальном сайте писателя некто Э. Хедегаард ёмко характеризует писательский "феномен" нашего героя: "Паланика интересуют ситуации и явления, связанные с выбросом тестостерона: жестокие драки, массовые самоубийства, некрофилия, эстрогенная терапия, хаос, сексуальная озабоченность, эмбриональные мозговые клетки, телекинез, ненависть к попсе и телевидению, освобождающая сила единения. Те же вопросы обсуждают между собой синие воротнички, готы, анархисты, хронические бездельники и татуированные фрики. Все они называют Чака современным Куртом Воннегутом и посещают его литературные вечера, где он травит байки из своей жизни и отвечает на вопросы". Российские поклонники и вовсе сравнивают Паланика с Чеховым, Хемингуэем и Борхесом, что говорит об отсутствии элементарной культуры у тех, кто всерьёз мнит себя отдельным от стада.