Газета Завтра 823 (87 2009)

Мимо нас проплыл задумчивый толстяк в джинсовом костюме, держа под руку нарядную куклу. "Да…а, мало вы в метро понимаете. И с чего бы Эмилии Захаровне под ручку плыть с кавалером? На совещание что ли опаздывают или на маскарад? Так о чем это я? Да…а, мало вы в метро петрите, а небось среднее образование имеете, может ВУЗ какой-нибудь кончили. Учение - ерундовый свет, а неучение - роскошная тьма". "Так поезд стоит, да и туннель провалился, - робко вставил я, - торчи тут еще триста лет". "А куда вам торопиться? Ну, умрете невзначай, куда денетесь? Кстати, вот погрызите". Мой попутчик сунул руку в жилет и протянул мне пирожное с кремом. "На чем мы остановились? Ах да. Великая война богов. Зевс метнул молнией в мятежных титанов, так они сумели эту молнию запрятать в аккумулятор. Чувствуете разницу? Одни расшвыривают, другие собирают. Я, к примеру, дал вам пирожное, ну что бы вам его выбросить? Подари вам это кольцо, (он снял с пальца перстень с роскошным изумрудом) вы бы долго отнекивались, а после, может, и взяли. А представьте, поставил бы я здесь кубометр изумруда, сколько бы народу набежало? Вы скажете, вагон пустой? Не волнуйтесь. Стоит чему-нибудь появиться, народ тут как тут". Он вынул и стал разбрасывать из карманов носовые платки, авторучки, какие-то детали. Тут же зашебуршились какие-то людишки, карлики, калеки, дрались за каждый пустяк, потом опять исчезли. "Собственность прежде всего, - продолжал он, - имею, значит существую. Помните, у Чехова купец перед смертью положил свои деньги в тарелку да с медом и съел. Воровать, может, легче, да способности и смелость нужны. А если их нету, горбись всю жизнь до седьмого пота. Недаром мы в Тартаре, то есть в месте, специально предназначенном для работы. "Простите, но ведь и в мифологии есть примеры и работы и воровства", - прервал я. "В мифологии, - протянул он, - в мифологии…", и вдруг исказился, разошелся, как улыбка Чеширского кота.

III. Помню, мне надо было сойти на "Маяковской". Я вообще рассеянный, а тут эти сны покоя не давали. Проехал. Двинулся сходить, но удивило название станции: "Восьмая Кудахтинская". Нет такой станции, хоть убей. Тут меня толкнули в бок: "Ты что, аль заснул? Здесь же сухари по-дешёвке дают. И не червивые." Смотрю, соседка наша, Марья Тимофеевна. "Глянь, а он мешок-то позабыл. В карманы, что ль, сухари будешь набивать? Эх ты, рохля!" " Оставь его, Тимофевна. Заучился, совсем чокнутый стал. И ты тоже хороша. Нам же на "Предсахарную", там сгущенку дают", - засуетилась деловая тетка в черном платке. Я совершенно обалдел. Откуда такие названия? "Робеспьер", "Маршал Забубенный", "Гвозди в сметане". Может, новая ветка? Чушь. Они бы либо старые оставили, либо какую-нибудь "Космическую" накатали. "Извините, Марья Тимофеевна, - вежливо обратился к соседке шикарно одетый господин, - а тот песок можно в чай класть?". "Да вы что, Абрам Натаныч, или нового сахарного песка не пробовали? Во-первых, бесплатно, ах как бесплатно! Во-вторых, вкус, что твой мед с патокой! У вас всего один мешок? Ну, давайте я по знакомству вам еще один выдам. Это ты, Григорьевна, верно про сахар напомнила. Без сухарей переживем".

Поезд подходил к станции "Предсахарная". Давка началась несусветная. Соседка подхватила меня и Абрам Натаныча и потащила в какой-то коридор. Так быстрее. Около станции толпились лоточники и бородатые дюжие мужики с мешками: "Бери, прям по мешку отдаем! Не сахарок - золото. Чуть далее стояли большие магазины с дикими очередями - тоже, видать, за песком. Песок был крупный, зернистый, с желтоватым отливом. За магазинами простиралась необъятная пустыня точно с таким же песком, судя по всему. Людей там не было - кто-то один побежал и тут же провалился. Изредка из песка появлялись вагоны метро и тут же уходили в песок. " Это почему так?", - спросил я Марью Тимофеевну. "Ш…ш…ш…зашипела она. Это секрет, по-вашему государственная тайна. Ее только Абрам Натаныч знает, да может еще один человек. Конечная остановка, станция "Сахара". Некоторые вагоны стояли близко, другие маячили на горизонте. Солнце палило нещадно, мешки нагружались беспрерывно, люди, мокрые от пота, но довольные, выкрикивали лозунги и всякие душевные слова. В основном превалировала хвалебные вопли кому-то и за что-то. Иногда доносились совсем непонятные припевки: чтоб ты сдох, трясун, мы тебе всё горло сахаром набьем и в компот сунем, авось очухается…Некоторые умывались сахаром, другие их облизывали. Какой-то старик, надрываясь под двумя мешками, радостно напевал:

Сирота я, сахарца,

Ты заместо мне отца.

Несколько вагонов было хорошо видно. В них сидели засыпанные сахаром люди, пригибаясь все ниже и ниже. Когда вагон не хотел уходить, из песка вылезали какие-то спруты, ящеры и прочие монстры и утаскивали вагон вглубь. "Природа на службе прогресса, - возгласил парень в резиновых сапогах, - чтобы, значит, естественная гармония сливалась с культурной. Инженеры и зверюшек неразумных приспособили к делу!"