Газета Завтра 835 (47 2009)

Последний акт драмы разыгрался 28 сентября 1938 г. в Мюнхене на встрече Гитлера, Муссолини, Чемберлена и премьер-министра Франции Даладье. Ни советская, ни чехословацкая делегации на встрече не присутствовали. Их попросту не пригласили. Угрозой немедленного начала войны Гитлеру удалось добиться своего: союзники присоединились к требованию к чехам эвакуировать и передать Германии часть своей страны. Фактически Судеты были отданы за обещание фюрера остановить на воссоединении с судетскими немцами свою экспансию. Однако ему нужна была Чехословакия целиком. Тогда об этом только догадывались.

Страшнее всего было то, что Чемберлен и Даладье капитулировали перед фантомом. Если бы 1-му воздушному флоту Люфтваффе была поставлена задача атаковать Англию осенью 1938 г., то его бы хватило только на "булавочные уколы". Массированное воздушное наступление было немцам попросту не под силу. Если бы война все же началась осенью 1938 г., то Германия бы ее быстро проиграла. "Мозговой трест" германской армии Йодль позднее говорил: "Несомненно, что пять боевых дивизий и семь резервных, находившихся на нашей западной границе, которая представляла собой всего лишь огромную строительную площадку, не смогли бы сдержать натиска ста французских дивизий. С военной точки зрения это невозможно". Отказ сдерживания Гитлера военным путем также породил недоверие к союзникам со стороны СССР.

Мюнхенский сговор сразу же изменил военный баланс в Европе. В отданных Германии приграничных областях Чехословакии находились мощные укрепления. В случае войны они могли дать существенное преимущество немногочисленной чешской армии перед лицом главных сил вермахта. Предложение чехов отдать Судеты, только после постройки новых укреплений, было отвергнуто. Вскоре к дележу ослабленной страны присоединились Польша и Венгрия, о своей автономии объявила Словакия. Строго говоря, Чехословакия как потенциальный противник Германии была ликвидирована. Однако это было только полдела. Для дальнейшего наращивания военной мощи Третьему Рейху нужны были промышленность и сырье Чехословакии.

В начале 1939 г. начался шантаж руководства Чехии. Вновь на сцене появился призрак воздушной мощи. Чешский лидер Эмиль Гаха говорил: "Половина Праги будет лежать в руинах уже в первые часы войны". В марте Чехия капитулировала без единого выстрела, в Прагу вошли немецкие войска. Однако это стало серьезной ошибкой Гитлера. Его экспансионистские планы стали видны как на ладони. Именно в марте 1939 г. стал понятен крах мюнхенской политики. С этого времени слово "мюнхен" в мировом политическом словаре стало синонимом позорного провала и капитуляции.

Уроки были извлечены, и выводы сделаны, хотя и с опозданием. Когда Гитлер выдвинул требования к Польше об изменении статуса Данцига и "польского коридора", Европа была уже во всеоружии. Великобритания 31 марта дала односторонние гарантии Польше, несколько позже к ним присоединилась Франция. Такие же односторонние гарантии было предложено дать СССР. Вопрос о многостороннем договоре даже не рассматривался. Гарантируемые малые страны Европы слишком сильно, до паранойи, ценили свою новоприобретенную независимость. Негибкая позиция лимитрофов и Польши существенно осложняла задачу построения системы коллективной безопасности в Европе. Тем не менее, предложение в адрес СССР со стороны Запада было сделано. В ответ последовало предложение подписать формализованный договор о взаимной помощи. Интерес Германии к переговорам с СССР тогда можно было оценивать как нулевой.

Несмотря на обнадеживающее начало, переговоры СССР, Франции и Англии шли долго и мучительно. Позиции сторон изначально имели одно существенное различие. СССР в формулировках договора исходил из того, что придется воевать. Летом 1939 г. это была, безусловно, правильная позиция. Гитлера к тому моменту можно было остановить только военной силой. Союзники же, напротив, считали возможным запугать фюрера союзом со Сталиным. Усугублялась ситуация недоверием, возникшим после Мюнхена. Так или иначе, советскому руководству удалось добиться от Запада включения в договор пункта о военном соглашении и даже присылки в Москву военных миссий. Но переговоры с военными миссиями союзников скорее расстроили, чем воодушевили советское руководство.