Газета Завтра 843 (2 2010)

     Как театр начинается с гардероба, так поездка в поезде начинается для людей консервативных, не вполне ушедших в интернетную жизнедеятельность, где люди знакомятся, покупают, продают, с кассы. Имея опыт сборов в дорогу перед Новым годом, морально приготовилась к огромным очередям, отсутствию билетов на нужное мне 31 декабря. Новогодняя ночь в поезде — это уже своеобразная традиция.

     Вопреки ожиданию — ни одного человека в кассовом зале! Подхожу к стойке. Есть билеты на 31 декабря на поезд до Ижевска? Даже не заглядывая в базу данных, кассир уверенно отвечает: "Есть, сейчас посмотрим, какие места". Билет приобретен буквально за пару минут. Впервые за мою длительную биографию пассажира в разных направлениях! Теряюсь в догадках, в связи с чем так снизился пассажиропоток.

     В день отправления добраться до вокзала оказалось не так легко, как думалось: в метро народу, как и в будний день, толчея. Приближающийся праздник не угадывается ни в настроении людей, ни во внешних атрибутах: ни нарядной одежды на окружающих, ни коробок с тортами в руках... И нет предпраздничного настроения! Какая-то общая подавленность, на озабоченных лицах — печать уныния. Ввалившийся с пивом в одной руке и еловой веткой в другой молодой человек нетрезво громко крикнул: "Всех с наступающим Новым годом!" Народ не ответил ни улыбками, ни репликами, даже как будто новое напряжение у людей на лицах появилось: что сейчас еще отчебучит?

     Неунывающий парень чертыхнулся: "Чего сидите, как висельники? Граждане! Новый год скоро, а вы и не знаете! Веселиться надо!" Не вняли.

     Почти никого у касс привокзального метро, где обычно полно народу из прибывших пассажиров. Малолюдно и на вокзальной площади, обычно запруженной публикой самой разнообразной. Мой состав ещё не подали на платформу, жду. Мимо навстречу друг другу бредут два бомжа. Остановились, поздравили друг друга с праздником. Один спрашивает другого: "Где будешь отмечать? Здесь?" Тот горделиво: "Не-е-е. В гости пригласили".

     Прибыл один из поездов дальнего следования. Очень жидкий ручеек приехавших. Организованные группы школьников, традиционно отправляющиеся на новогодние каникулы в Москву, уже прибыли, а одиночные граждане на длительные выходные в столицу, видимо, не приезжают.

      В прошлые поездки в новогоднюю ночь моими попутчиками были люди, работающие в Москве на неквалифицированных работах. В связи с кризисом многие конторы закрыты, трудившиеся на них люди из Москвы разъехались, поэтому поток пассажиров уменьшился. Полупустой вагон. Большая часть пассажиров — мужчины среднего возраста. Они к празднику подготовились основательно: сев в вагон, сразу стали поздравлять друг друга с грядущим Новым годом, и к моменту его наступления не могли лично засвидетельствовать ему свое почтение, так как уже крепко спали.

     В 12 часов я смотрела в окно, получился Новый год вприглядку. Молодая попутчица читала книгу, пожилая крепко спала. В конце вагона раздалось: "Что, уже куранты, пробили? Ну так с Новым годом!"

     Вдоль дороги немало населенных пунктов: деревеньки, поселки. В некоторых из них нет и огонька ни в одном из домов. Может, жители все собираются в местном клубе или столовой, и вместе встречают праздник? Не могли же всем селом лечь спать в новогоднюю ночь или все укатить в какой-нибудь тур. А в некоторых поселках освещены почти все окна, видно, что стоят елки, горят гирлянды.

     Вагоны поезда новые. Наряду с появившимися биоудобствами, измененные конструкции радио: нет регулятора громкости в каждом купе, и в уши бьют вездесущей попсой, официозом. Наслушалась противу всякого желания и "Ты целуй меня везде, я ведь взрослая уже", и как хорошо на российской сторонке, как у нас все увеличилось и окрепло. Как мы не рухнули в кризис и дальше не рухнем, ещё больше. Раньше ты мог выключить или уменьшить громкость, сейчас лишить себя наслаждения внимать очередной запевшей Ксюше Собчак или бодрому в отчетах региональному чиновнику, не можешь. И разве такое навязанное прослушивание – не тотальная пропаганда?

     Могу часами смотреть на пейзаж за окном идущего по родной стране поезда. Не наскучивает. Как дорогое лицо: сколько бы раз ни видел, а насмотреться не можешь. Это и есть — ненаглядность. И зимой, и весной, и летом, и осенью — вид природы среднерусской полосы завораживающ неброской глубинной красотой. Березы, осины стоят трогательно оголенными, как бы и стыдясь своей наготы. Ели опустили свои лапы под тяжестью снега. Можно писать картину "Над вечным покоем". Даже в вагоне поезда, наполненном стуком колес, голосами пассажиров, разухабистыми песнопениями из неумолкающего радио, ощущаешь благородную тишину зимнего леса за окном.