Газета Завтра 889 (48 2010)

     Нельзя сказать, что Мэтт Ривз не справился с поставленной задачей. Вряд ли американскую версию в наши дни можно было сотворить лучше — по-настоящему великих фильмов ужасов Америка нынче не производит. Но есть вещи, которые способны испортить впечатление всерьёз и надолго. "Впусти меня. Сага" — все-таки не стандартный хоррор, это история подлинной подростковой любви, пусть и замешанная на крови, показанная нам глазами ребёнка. И здесь, делая ставку на реализм ситуаций и правдоподобие отношений, следовало бы подойти к спецэффектам более тонко. Но вместо кропотливой работы по старинке, в ключевых местах возникают совершенно чуждые по стилю компьютерные кульбиты. Визуально это выглядит так, как если бы, к примеру, в "Молчании ягнят" во время кульминационной сцены в тюрьме Ганнибал Лектор и его жертвы вдруг превратились в горлумов-переростков. То, что уместно для фэнтезийных эпопей, не всегда годится для лент иного жанра. Этот самый контраст между поэтизированной картинкой "ста дней после детства" и мультипликационным мельтешением кровососущих сцен лишает фильм "фирменной" ледяной нежности. Той самой, что была свойственна ауре Свеаланда и прорастала сквозь вечную мерзлоту скандинавского оригинала цветами незабываемой печали.

     Со всем остальным дела обстоят более чем на высоте — дети отлично играют, камера внимательна к актёрам и бытовым деталям. Интересно решены сцены с матерью главного героя, чьё лицо постоянно остаётся в тени. Её личности как бы не существует. И всё же фильм по-эстетски красив, и эта красота идёт вразрез с подростковым восприятием реальности как царства кровавого испуга. То, что выглядело естественной неизбежностью у Томаса Альфредсона, у Мэтта Ривза превращается в фантазии за гранью добра и зла. И эта отредактированная отстранённость мешает прочувствовать ситуацию сердцем. И увы, оставляет зрителя равнодушным наблюдателем.

     В Америке фильм оглушительно провалился — лёд осуждения сомкнулся над головами создателей. Зрители предпочли другую вампирскую сагу — "Сумерки", более понятную школьникам и обывателям. Что в очередной раз подтверждает — изобилие эпохи скудеет на глазах. И будет скудеть, пока мы не разучимся предпочитать разгулу неслыханного пиршества чёрствые крошки былого.

Юрий Перминов КАНДАЛЫ И КНИГА

Бронзовая скульптура Федора Михайловича Достоевского, сидящего на лавке рядом с раскрытым Евангелием, установлена неподалеку от здания бывшей пересыльной тюрьмы в городе Тобольске. Автор памятника — народный художник России, действительный член Российской Академии художеств Михаил Переяславец. Это событие освещалось исключительно региональными СМИ, хотя центральные телеканалы постоянно рассказывают нам, что в том или ином городе открыт "монумент" то свинье, то ещё какому-нибудь животному…

     Известно, что Достоевского с Тобольском связывает один из самых трудных периодов жизни писателя. В тобольской тюрьме Фёдор Михайлович провёл двенадцать дней, а затем его отправили к месту каторги — в Омскую крепость, где он провёл четыре года.

     Надо сказать, что открытие памятника совпало с переизданием Евангелия — того самого, которое было подарено Фёдору Михайловичу женой декабриста Фонвизина, Натальей Дмитриевной. Широко известны слова Достоевского, обращённые к Фонвизиной: "…Если б кто мне доказал, что Христос вне истины, и действительно было бы, что истина вне Христа, то мне лучше хотелось бы оставаться с Христом, нежели с истиной".

     Евангелие было единственной книгой Достоевского, другие книги читать ему не дозволялось, иметь письменные принадлежности — тоже. Писатель ногтем отмечал абзацы, строки, делал загибы. Всего таких помет — почти 1700.

     Владимир Николаевич Захаров, вице-президент Международного общества Достоевского, начальник отделения Российского гуманитарного фонда, продемонстрировал тоболякам уникальный двухтомник. Первый том называется "Евангелие Достоевского. Личный экземпляр Нового Завета 1823 года издания, подаренный Ф. М. Достоевскому в Тобольске в январе 1850 года". Это факсимиле с пометами карандашом и чернилами, ногтем и с загибами страниц. Второй том этого драгоценного издания называется "Евангелие Достоевского. Исследования. Материалы. Комментарии". Здесь, между прочим, опубликована статья "Евангелие Достоевского. Оптико-электронная реконструкция авторских маргиналий". Владимиром Николаевичем Захаровым и Виктором Федоровичем Молчановым, заведующим рукописным отделом Российской государственной библиотеки, было проведено исследование Евангелия Достоевского в инфракрасных лучах, что позволило обнаружить доселе неизвестные пометки. Том включает обширный комментарий, написанный Борисом Николаевичем Тихомировым, — президентом Общества Достоевского.