Газета Завтра 890 (49 2010)

     В-четвертых, и Путин, и Медведев прямо и косвенно заявляли, что в качестве основного партнера в деле модернизации России они рассматривают Европу. А это важный козырь уже для Берлина и Парижа в их непростых взаимоотношениях с Вашингтоном. Но проблема в том, что Запад менее всего намерен доверять путинской России. И за потенциальное участие в модернизации российской экономики та же Европа требует конкретных уступок от Москвы в сфере безопасности. Верховный представитель ЕС по общей внешней политике и политике безопасности Хавьер Солана прямо заявил в этой связи: "ЕС и Россия уже подписали договор о "партнерстве во имя модернизации"…Если ЕС и Россия намерены всерьез сотрудничать по экономическим вопросам, им необходимо начать с сотрудничества по вопросам безопасности". То есть хотите модернизации, сначала интегрируйтесь в глобальную военно-политическую систему НАТО. "Утром — деньги, вечером — стулья".

     И, наконец, в-пятых, в Вашингтоне считают, что по мере развития российского системного кризиса Москва будет более податливой перед западным давлением.

     По сути ноябрьский саммит НАТО в Лиссабоне действительно стал историческим: Запад определился со своей стратегией на ближайшее десятилетие. И это проявилось даже не столько в формальной "перезагрузке" отношений между НАТО и Россией, сколько в кардинальном изменении отношения к Афганистану, который находится в самом сердце Евразии.

     Еще полгода назад Б.Обама обещал, что выполнит свои предвыборные обещания и выведет американские войска из Афганистана к лету 2011 года.

     В течение двух последних лет многие европейские лидеры стали заявлять, что надо быстрее заканчивать афганскую авантюру.

     Американские и европейские генералы стали говорить о том, что силовая победа в Афганистане невозможна и надо договариваться с "умеренными талибами".

     И вдруг в течение буквально нескольких месяцев отношение к афганской проблеме кардинально меняется. Фактически в Лиссабоне принимается решение остаться в Афганистане не только до 2014 года, но и на неопределенное время, "вплоть до десятилетий" в дальнейшем. Неожиданно зазвучали голоса, что "военная победа НАТО" в этой стране, оказывается, возможна. Американцы начали в октябре срочные поставки своему афганскому контингенту новых видов вооружений, включая тяжелые танки "Абрамс". Резко активизировались попытки "постепенного вовлечения" России в афганский конфликт. Были проведены несколько совместных боевых операций российских и натовских подразделений на афганской территории. Прижимистые американцы согласились даже сами оплатить поставки российских военных вертолетов нынешнему кабульскому режиму. В Лиссабоне Москва дала принципиальное согласие на транспортировку военных грузов из Афганистана по российской территории.

     Но если рассматривать эти и многие другие события в контексте принятой новой антикитайской, антиевразийской стратегии НАТО, то многое становится ясно.

     Возможный уход НАТО из Афганистана в 2011 году на самом деле превратился бы в политическое бегство из всего региона, стал бы детонатором существенных изменений не только на Ближнем и Среднем Востоке, но и во всем глобальном балансе сил. По сути это означало бы геополитическую катастрофу для США и НАТО, последствия которой оказались бы гораздо более драматичными, чем поражение во Вьетнаме в 70-е годы прошлого столетия.

     Во-первых, уход из Афганистана означал бы потерю Западом важного форпоста для геополитического и геоэкономического внедрения в бывшую советскую Среднюю Азию. А этот регион рассматривается американскими стратегами как чрезвычайно важный в ресурсном отношении на ближайшие десять-пятнадцать лет. Поэтому сохранение долгосрочного контроля над Афганистаном означает по сути активизацию политики эшелонированного проникновения Запада в Среднюю Азию.

     Во-вторых, в случае ухода НАТО из Афганистана объективно укрепились бы внешнеполитические позиции Ирана. А поскольку между Тегераном и Пекином сложились за последние годы особые отношения, то, следовательно, автоматически усилилась бы роль Китая в центре Евразии. Для Вашингтона это совершенно неприемлемо.

     В-третьих, возвращение к власти в Афганистане талибов, за которыми стоит пакистанская разведка, привело бы к укреплению региональной роли Исламабада. А так как Вашингтон однозначно сделал сейчас ставку на Индию как потенциального союзника в реализации своей глобальной антикитайской стратегии, то возвращение талибов в Кабул означало бы и укрепление пакистано-китайского альянса.

     В-четвертых, после смены режима Карзая нынешний потенциальный альянс Иран—Китай—Пакистан именно в рамках афганской проблемы мог бы превратиться в важнейший геополитический фактор во всей Евразии.