Газета Завтра 896 (3 2011)

Я полон дум о юности веселой,

Но ничего в прошедшем мне не жаль.

Неужели мощь синтетического искусства (кино, телевидение, театр — "коллективные" виды творчества) победит одинокую, ищущую истины и любви душу?! Можно отравить ядохимикатами озёра и реки, выхлопными газами — воздух, из алчности и по равнодушию истребить многие виды животных и растений, и вообще превратить планету Земля в экологическую помойку, но значит ли это, что человек, создавший "новую лошадь" (автомобиль), "новую рыбу" (подлодку), "новую птицу" (самолёт), победит природу?! Эти мириады звёзд и галактик, светил и планет, рождений и смертей, бесконечную дорогу времени и бескрайнюю ширь пространства?! Можно, впрочем, попытаться создать и "нового человека" (биоробота), и предложить ему вместо бессмертия души стандартизированную и комфортную жизнь, с заменой "запчастей", "перезагрузкой" мозга и т.п. Золотая мечта наших олигархов известна — продлить свою жизнь на 200-300 лет, "омолодиться", дабы в здоровом и цветущем виде наслаждаться благами наворованных миллиардов. Похоже, именно для этого цифрового прогресса затеяны всякие "нанотехнологии" и "модернизации". А вот "пушечное / цифровое мясо" пусть довольствуется дешёвой водкой, "дурью" из Средней Азии и телевизионным пойлом.

Удивительно прозорлив был Олдос Хаксли, автор романа "О дивный новый мир" — противопоставляя стандартизированное ("цифровое") общество и "доцивилизационное" (в котором есть Шекспир, поэзия и Бог). Хаксли вторит Пушкину: поэты (и художественное слово) будут всегда, до скончания рода человеческого. Только в цифровом мире это будет гонимое, маргинальное меньшинство.

Есть ещё один поворот в этой теме: с помощью цифры сейчас активно разрушаются национальные государства, в основе которых лежало именно слово. Слово — единица языка, а язык — это "говор, наречие, диалект; слог, стиль; народ". Национальные государства должны кануть в прошлое, поскольку на глобализированной планете грядёт эра правления новой цифровой общности — "золотого миллиарда". "Следует избежать pиска "pазбазаpивания" сыpья по национальным "кваpтиpам", — на эту бережливую концепцию намекала пpогpамма ООН по экономическому и социальному развитию ещё в 80-е годы. О возможностях "цифры" как оружия принуждения и убеждения в данной сфере мы скоро узнаем: битвы цифровых "биороботов" со словесными "аборигенными" людьми впереди.

В те времена, когда человеческая душа сожмётся до кода, до цифры, живое, наполненное своим первоначальным глубоким смыслом слово будет огромной редкостью (уже сегодня убиение художественности, т.е. красоты, мы видим везде — в кино, на ТВ, в жанровой литературе), оно будет спасительным, как чистая вода, как уголок дикой природы, оно будет редким отдохновением человека от жёстко цензурированного мира.

Молитва соединит человека с Богом — великим, непознаваемым и грозным, стихи — с таким же человеком — живым, измученным и беспомощным.

Гори, звезда моя, не падай.

Роняй холодные лучи.

Ведь за кладбищенской оградой

Живое сердце не стучит.

Поэзия, настоящая, как и молитва — это прямое и безусловное обращение к душе человека. Поэзия, как и молитва, не может быть "бизнесом", и она невозможна в "цифровом" исчислении. Поэзия останется последним прибежищем последних героев, словом утешения для бедных, униженных и гонимых. Поэзия будет воскрешать Бога, дарить красоту, питать силы души. Будущее художественного слова есть будущее самого человека — потеряв его, он потеряет себя.

Анна Серафимова ЖИЛИ-БЫЛИ

Холерные скотомогильники раскопали во имя права всего и вся на свободное передвижение и поселение. Где хочу, в ком хочу — поселяюсь. А пока не будет полностью преодолён синдром сто первого километра, пока не будет выпущено на свободу всё, что было под спудом: слово, сифилис, холера, спекулянство и прочее негодяйство демократии, её верные помощники в борьбе с народом— не будет нам счастья. Холерные палочки долго были невыползными: их держали далеко от столиц, от центров интеллектуализма и культуры. Прошли кровавые времена. Шагай, чума, во все дома. Будь свободна, чума, демократии кума!

Ну а поскольку холерные могильники раскапывали вдали от центров либерализма, то холера, это отвоевание демократии у тоталитаризма, была вдали от Москвы, Питера, то есть мест компактного проживания ревнителей свободы слова и прочей холеры. Встреча с ней не грозила борцам за её полное высвобождение.