Газета Завтра 905 (12 2011)

Иными словами, "Русский Букер" был одним из немногих премиальных инструментов, при помощи которых отечественные либералы пытались хоть как-то повлиять на такое почти неощутимое в современной России понятие, как "литературный процесс". И это придавало ей определённый смысл и статус на фоне других отечественных премий в области культуры: частных общественных и порой даже государственных, — которые представляли и представляют собой по преимуществу банальный распил средств, выделенных для "раскрутки" тех или иных персонажей и структур.

Но к 2011 году, после того, как лучшим произведением русской литературы был признан едва ли не порнографический роман "Цветочный крест" (на могилу "Русского Букера"?) Елены Колядиной, землячки всё того же Игоря Шайтанова, стало понятно, что овчинка не стоит выделки. А тут еще глобальный кризис в целом и нефтяная катастрофа в Мексиканском заливе в частности... Так что следует признать: итог закономерен.

Геннадий Животов -- Памяти друга

Геннадий Добров работал в жанре критического реализма. К сожалению, этот жанр был практически не представлен как в советскую, так и в послесоветскую эпоху. Добров создавал картины-проповеди, работая именно в жанре критического реализма, который был развит в эпоху имперской России. Его можно назвать художником-странником, художником-проповедником. На своих ногах он исходил практически весь материк Евразия.

Первой его значительной картиной была работа под названием "Прощальный взгляд", значительная тем, что в брежневские времена она буквально всколыхнула художественные круги. Эта картина о невероятном пьянстве великого русского человека.

Картина выпадала из художественного контекста той эпохи, где уже начинало процветать сибаритство, возникла так называемая московская школа живописи. Работа была неуместной для тех лет — ведь на этом полотне в простой реалистичной манере, качественной, с прекрасным рисованием и цветоощущением, рассказывалась история о спившемся музыканте, в прошлом великом. Он, распластавшись, лежит на диване в окружении разлагающегося интерьера, бутылок, в дверях стоит жена с чемоданом и ребёнком, бросающая на него прощальный взгляд.

Следующим большим проектом Доброва было посещение Валаамского пансионата, где проживали инвалиды войны, сильно покалеченные в ходе боевых действий. Эти люди жили в своём странном замкнутом мире, с ними иногда проживали их жёны, близкие, туда художник и постарался проникнуть, сделав их главными объектами целой серии картин.

Либералы быстро отреагировали на эти картины, выступив с обвинениями советской власти в том, что она, метафорически выражаясь, свезла на свалку обрубки войны. Но истинная суть картин была в другом. И сами люди, уединившиеся в Валаамском пансионате, неся на себе страшные печати войны, доказательства жестокости прошлых баталий, не слишком желали оставаться среди обычных людей, и само общество, со своей стороны, хотело строить, любить, созидать и видеть вокруг себя подобное. Все инвалиды жили в нормальных условиях.

Добров сделал огромные портреты практически каждого обитателя пансионата. И эта работа вновь прозвучала в среде сибаритствующей полупьяной художественной богемы каким-то странным, может быть, чуть надтреснутым колоколом. Его не понимали и не принимали. А сам Добров называл себя толстовцем. Но если Толстого можно охарактеризовать и как писателя, и как художника, и как проповедника, то Добров скорее являлся чистым проповедником.

Третьим подвигом Доброва было хождение по чеченским войнам. Он бывал и в Грозном, и в Гудермесе, и в Урус-Мартане.

Здесь необходимо дать описание его внешности. Человек небольшого роста с огромной пушистой седой бородой. Обладал мягким, совершенно не соответствующим его деяниям голосом. При этом он не проявлял ложной скромности, спокойно приходил в любую редакцию и предлагал свои рисунки.

В газете "Завтра" его всегда радушно встречали, давали развороты с его работами. Иногда он проходил в каких-то правозащитных изданиях, которых никто особо не видит и не читает, но именно для "Завтра" он являлся близким другом и уважаемым художником.

Одним из последних его великих проектов было хождение по Афганистану в промежуток времени между выводом наших войск и приходом американцев. Добров пешком обошёл всю страну. Развалины, танки, пострадавшие от боевых действий; там художник выполнил множество работ. Это был своеобразный жест примирения Востока и России. В Афганистане его полюбили, иногда даже приветствовали.

К семидесяти годам у него начало пропадать зрение, а что может быть более важным для художника? Но даже в этом состоянии он постоянно работал, думал, переживал. Рядом с ним неизменно присутствовала его жена.

Родом из Сибири, из Омска, Добров прошёл хорошую художественную школу, учился в пансионате при Суриковском институте, затем окончил Суриковский институт. Конфликты с художественным сообществом начались, можно сказать, ещё со школьной скамьи, ещё тогда он стал рисовать "всё как есть и немножко о социализме".