Газета Завтра 915 (22 2011)

Всё более ощущаемая ограниченность ресурсов Земли и наша взаимосвязанность должны бы вести к радикализации одновременно двух течений. Одно с абсолютизацией идей сотрудничества, сосуществования, солидарности и взаимопомощи, а значит, и неминуемого самоограничения. Другое — с фетишизацией идей конкуренции, вплоть до готовности к взаимоуничтожению соперников. И то, и другое — налицо. Сказать, что культ самоограничения и сотрудничества берет сейчас верх — было бы заблуждением. Мир в этом смысле остается крайне противоречив, конфронтационен и опасен. Тем более, пока у самых сильных остается иллюзия, что они и далее смогут "сохранить лидерство" и силой принуждать всех вокруг к подчинению и самоограничению — ради возможности и дальнейшего не самоограничения лидеров.

Можно спорить, уперлась ли в никуда прежняя культурная модель мира? Хотя ее единой и не было — была модель лидеров, причем, как известно, для внутреннего потребления отдельно, а для внешнего — отдельно. Постепенно же экспортный вариант культурной модели стал разлагать и самого "экспортера". И можно по-разному оценивать те или иные специфические аспекты культурной жизни современного Запада, но мне видится в них целый ряд признаков вырождения, прямо противоречащих естественной биосоциальной природе человека. С другой стороны, некоторая и далее прогнозируемая "варваризация" Запада — вследствие нынешнего мирного нашествия носителей иных культур — не исключено, что окажется и спасительной, хотя цивилизационно, с точки зрения наших нынешних представлений о ценностях западной цивилизации, не исключен и некоторый откат…

Тем не менее, сейчас именно экономика, даже и развивавшаяся ранее по модели, которую диктовали нынешние лидеры, их же решительно теснит с мировой арены. Не внутренний культурный тупик или взрыв, а именно исчерпанность экономической модели, ее превращение уже в совершенно зримую и недвусмысленно наблюдаемую пирамиду — это то, что должно радикально менять мир. Но будет ли уже на сей раз это, действительно, смена парадигмы и даже целей развития, или же не более чем замена одной пирамиды на другую, новую? Это точно спрогнозировать я, разумеется, не могу.

Беседу вела Екатерина Глушик

Окончание следует

Станислав Морев -- Дом презрения

Слухи бродят по Москве, слухи о реформе Минздрава: "Как говорят в высоких кабинетах, реформируем министерство здравоохранения в министерство захоронения". Сами работники здравоохранения притихли, молчат, как будто воды в рот набрали. Ждут. Ведь они еще помнят, как в 90-х были брошены в пучину нищеты. Врач тогда и ста долларов не получал, зато сам драил полы в коридорах: все санитарки уволились. Пробовал протестовать — никто не поддержал. И пошёл в ногу со временем. "Сначала деньги — потом лечение" — таким стал лозунг российской медицины. Хотя никакие деньги лечения не гарантировали.

Приход к власти Владимира Путина ознаменовал надежду на конец падения в пропасть. Зарплата медработников стала неуклонно расти, пошли целевые деньги на оборудование больниц. Врач вырос в цене. Он перестал стесняться своей профессии, пересел со старых разбитых "Жигулей" на "Хёндай" или "БМВ" и стал разборчив. Не понравились купюры — тридцать тысяч рублей в лицо больному швырнуть может: "На паперти, что ли, насобирал?!" В больницы пошло новое оборудование. Тот факт, что оно или не работало, или работать на нём было некому, особенно никого не волновал... Одним словом, медицинский работник к моменту кризиса перевел дыхание, окреп, "встал на крыло".

Основной отряд системы здравоохранения состоит из врачей и медсестер. Именно они зарабатывают деньги в системе ОМС — деньги, на которые и живет больница. Но этот отряд — самый забитый и подневольный. Берёт, что дают. Не дают — куда бедному крестьянину податься? За спинами основного отряда креп все эти годы и окреп другой отряд больницы, немедицинский: немногочисленный, серый, малозаметный. Бухгалтеры, хозяйственники, инженеры с образованием ПТУ или техникума. Здесь бычит своя "оффшорная аристократия". Из грязи в князи, из тех же техникумов и ПТУ, в лучшем случае с купленным дипломом левого ВУЗа, она искренно позиционирует себя "топ-менеджерами", с лихвой и задором козыряет перед врачом со степенями и регалиями золотой картой Visa. Казалось бы, радуйся! Нет, дрожит перед обманчивостью фарта, с презрением смотрит на врача: вот взяточник!

Презрение — привкус атмосферы современной больницы. Здесь каждый в душе своей презирает каждого. Главврач презирает сотрудников: назойливые, как мухи в сентябре. Врач презирает пациента: мало денег даёт. Медсестра презирает врача: деньгами не делится. Пациент презирает врача и медсестру: последнее отдаёт, а отношение такое, будто бы и не давал вовсе. Все вместе презирают главврача: хапуга и временщик! Но ничего, попривыкли, пообвыклись.