Газета Завтра 921 (28 2011)

Не должно было быть никаких "альтернативных" моделей, даже самых невероятных, а особенно — вот таких, с моделированием на реальных картах и с реальными массивами данных, никакого — даже мысленного — сопротивления и противодействия внедряемой "сверху" картине мира, никакого намёка на иное — ибо "иного не дано!" Вот на что первым делом реагировала и "закатывала в асфальт" "иммунная система" советского государства. "Он (следователь КГБ Синевусов. — В.В. ) объяснил, что играть нам запрещается, а все документы, не найденные во время обыска, если таковые обнаружатся, я обязан сдать на Владимирскую, 33. Ну, и — молчать, молчать, не разглашать. Выпустили меня в тот же день". А ведь "дом, разделенный в основании своем, не устоит". Он и не устоял... А люди — что люди?

"В первых числах октября восемьдесят шестого, когда все солдаты срочной службы нашего призыва, переведенные приказом Министерства обороны СССР из дедушек в дембеля, срочно доклеивали последние фотографии в дембельские альбомы, Сашкин (Коростышевского. — В.В. ) БТР попал в засаду в пригороде Герата, был подбит и сгорел. Тогда сгорел и Сашка, и весь его экипаж... Никто из них не спасся".

"Мишка решил откосить от армии по дурке, но врачи при обследовании решили, что он не косит, как все, а есть у него что-то, что и в самом деле следует немедленно вылечить. Лечат, если Мишка жив, и по сей день..."

Впрочем, дело даже и не в этом. А вот в чем. "Мост в космос разрушен. Его нет. Никакого космоса. Никакой метафизики". "Что теперь с меня возьмёшь? Я всего лишь торговец сладкой водой... и мне нечего делать на Замковой. А тогда... Тогда за мной был Истеми (каган Запорожского каганата, где большинство запорожцев исповедовало иудаизм: "Исторически сложилось именно так... Историю ведь не перепишешь". — В.В. ), и мы были равны. Пусть не во всём, но в чём-то были. И Замковая признавала это равенство".

"Может быть, только благодаря Истеми мне удалось уйти из мрачного, облицованного серым гранитом здания на Владимирской улице так, что тяжёлая его тень не накрыла всю мою жизнь. Это он подмял под себя Синевусова, это он отказался с ними работать, это его они выпустили... Они отпустили его, а с ним вышел и я".

Такое почти невозможно придумать. А если и возможно — то лишь очень хорошему писателю. Вся эта книга — напоминание о той сущности человека, которая неподвластна временам и государствам, но только реализуется в них. Даже когда, казалось бы, полностью затоптана и закатана в асфальт. "Я сказал: вы — боги" (Псалом 81). И любовь — одно из высших проявлений этой сущности. Она всё преображает и возвращает безнадёжно утраченное.

"Что-то менялось решительно и бесповоротно. И во мне, и вокруг меня. Только небо оставалось таким же тяжёлым, сырым, серым и бесконечно знакомым. Я провёл под этим небом годы — нет, больше, я прожил под ним целую жизнь. Когда-то, когда я еще не торговал американской водой, под ним проносились всадники Истеми. Лёгкие, как смерть, и быстрые, как время".

В.В.

Андрей Смирнов -- Музон

На минувшей неделе в Петербурге в четвёртый раз была вручена премия "Степной волк".

Традиционно премия являлась составной частью Летнего Книжного фестиваля в ЦДХ, однако на этот раз модератор премии Артемий Троицкий перенёс действие в питерский клуб "Космонавт". Какова реальная подоплёка — дань уважения городу, небезосновательно претендующему на статус музыкальной столицы страны, финансы или потеря контакта с руководством ЦДХ — не так уж и принципиально. Хотя последний пункт стоит иметь в виду, именно в ЦДХ должен был состояться концерт в поддержку Троицкого, однако тамошнее руководство отказало в аренде, в результате чего концерт прошёл в клубе "Хлеб".

Не скрою, сама формула, что Артемия Кивовича надо спасать от "преследований", вызывает весёлый смех. Принадлежность музыкального критика ещё советских времён настолько выпукла, что любые "санкции" против него воспринимаются как вариант борьбы нанайских мальчиков. Недавно уволенный за "гомофобию" из РИА "Новости" журналист Николай Троицкий или Сергей "Паук" Троицкий запросто могут прочитать своему именитому однофамильцу лекции на тему реального давления.

Сам Артемий Кивович во время "дела Лимонова" выдал своеобразный манифест: "Каждый сам выбирает, где ему сидеть — в тюрьме или в джакузи".

Однако несколько лет назад в интервью журналу "Play" Троицкий был весьма резок: "Я хочу сказать, что я человек левых взглядов. Если я либерал, то не в либерально-буржуазном, а скорее в либертарианском смысле этого слова. Я никогда в жизни не был сторонникоь всяких у... типа Гайдара и каких-то там ещё этих наших так называемых русских демократов. Че Гевара был моим героем задолго до того, как было впервые произнесено слово "антиглобализм", и его портреты размножили на миллиарде маек". Но, несмотря на декларируемую левизну, с олигархатом общий язык Троицкий находит без проблем.