Газета Завтра 924 (31 2011)

Важнее всего здесь, наверное, то, что известный всем Александр Лебедев такую книгу написать, по моему личному и глубокому убеждению, просто не мог — даже, как утверждает Александр Боярский, с помощью своего пресс-секретаря Артёма Артёмова. Или с помощью любых других "литературных негров". Потому что книга о будущих приключениях некоего Кирилла Потёмкина, он же — Гор, сын Осириса и Изиды, он же — антихрист, записанная на основе показаний Ивана Матвеевича Хо, он же — праправнук наполеоновского маршала Мишеля Нея, князя Замосковрецкого, Ален, в клинике им. В.П.Сербского, действительно выходит из привычного ряда современной отечественной беллетристики. Не по уровню разнообразной информации, от анекдотов до компроматов, заложенной в неё. И не по художественному уровню самого текста — кстати, вполне профессионального, но не более того. А по той системе позиционирования, с которой рассматриваются и оцениваются все бывшие, нынешние и вероятные в будущем события последних двадцати российских лет, иногда — весьма специфичные и известные лишь очень узкому кругу ограниченных людей. Чего стоит, например, эпизод, в котором упоминается давний автор нашей газеты Станислав Варыханов, который, якобы, 21 августа 1993 года, будучи весьма нетрезв, попал в пункт управления энергетическими системами Дома Советов и едва не привел к его взятию проельцински настроенной "демократической" толпой, отмечавшей вторую годовщину краха ГКЧП. Интересна и единственная обнаруженная мной "неточность" романа, которая относит начало противостояния между "всенародноизбранным" и Верховным Советом почему-то к августу 1993 года, хотя репетиция "чрезвычайного положения" была проведена Ельциным гораздо раньше. Определенный интерес представляет и весьма ярко выраженная антимусульманская и, соответственно, антикоммунистическая позиция автора, для которого квинтэссенцией ислама выступают чеченские сепаратисты и прочие "воины джихада", а квинтэссенцией марксизма — образ конюха Ильича, не удержавшего мифического единорога.

Но чего-чего, а любого, даже скрытого "политического мессиджа" в "Рождении Зверя" обнаружить не удалось. Не считать же таковым следующий пассаж: "Страной правит клан. У этого клана есть основатель, который сейчас сидит на Краснопресненской набережной, а скоро будет опять в Кремле. Вокруг него существует своего рода политбюро. Оно, по большей части, состоит из бывших членов кооператива "Озеро" в Ленинградской области и примкнувших к ним товарищей. У этого политбюро главная задача — обеспечение своей власти до конца времен с постепенной передачей преемникам, которых еще только предстоит воспитать. Их власть сегодня совершенно безраздельна. Будучи людьми, обладающими безраздельной властью и не нуждающимися в деньгах, они не чужды мыслей об общественном благе и национальных интересах"? Или такой: "Кооператив "Озеро" не пожрёт никого. Потому что это первая за сто последних лет нашей истории система власти, которая не нуждается в пожирании кого бы то ни было для своего существования"? Да это не "мессидж" — это своего рода гимн существующему в современной России социально-политическому строю, гимн наподобие михалковского, в котором напрочь отсутствуют миллионы безвременно ушедших в небытие и неродившихся наших соотечественников и сограждан. "Не пожрёт никого" — как же, как же...

А заявленная позиция автора выдаёт в нём если не обладателя и оператора очень высокой "ступени посвящения", то человека, как минимум, понимающего, что именно и как происходит на этой ступени. А раз таковой обращается к языку художественного творчества, то его "мессидж" по необходимости оказывается обращен вовсе не к публичным политикам, а к тем фигурам, которые стоят в тени официального политического Олимпа, тем не менее, оказывая на реальный ход событий куда большее влияние, чем известные всем президенты, монархи и премьер-министры. И нынешний скандал вокруг этой книги выглядит как подтверждение того, что она дошла до адресата.

Борис Лизнёв -- Первый план

За последние годы прошло множество встреч со зрителями, интересных бесед, заинтересованных дискуссий, обсуждений фильмов. Были и некоторые успехи на кинофестивалях, но главным событием своей кинематографической жизни я считаю другое.

Это случилось в конце девяностых. Тогда снимали в основном люди, назвавшие себя демократами и приверженцами нового режима, остальным приходилось туго. Но забросить кино я не мог и поэтому всё делал самостоятельно, самодеятельно, выпрашивал у друзей камеры, пользовался подручными средствами. Снимал, доснимал, озвучивал то там, то здесь, добивался возможности монтажа и, в конце концов, за несколько лет завершил фильм о деревне, в котором, как мне казалось, через события деревенской жизни затрагивались и вечные темы.

На одном из патриотических кинофестивалей этот фильм был представлен в конкурсной программе. В тот день шло множество лент, моя работа стояла последней. Зрители отсмотрели все фильмы и встретили их одобрительно. Наконец, пришёл и мой черёд.