Газета Завтра 949 (4 2012)

В стихах Широпаева преобладает мотив трагедии народа, заключающейся в том, что на Руси всегда, на его взгляд, побеждают не те. Солнечное язычество попрано мрачным христианством, доблестное белогвардейство — холопами и комиссарами, русский народ — жертва державных амбиций власти. Осмыслению этой трагедии и её последствий и посвящена поэзия... Думаю, не дело судить автора такого масштаба с позиции собственных политических взглядов. Кроме идеологии есть мастерство, есть вдохновенные прозрения, сложный и противоречивый образ неординарного человека. И он отражает взгляды немалой части общества, для которой принятие христианства — драма, фашисты — герои, а мир мультикультуры и толерантности — фальшивка. Поэт говорит об этом прямо и агрессивно. Вот «Обращение к храму Христа Спасителя — в день Перуна»: «Мастодонт, бородавка империи, / Одиозный, как ханский шатер». Здесь храм — символ ненавистного государства, унижающего русский дух, — так видится Широпаеву. А сама Империя — наследница Орды, продолжающей угнетать русских рабов. Я не согласна ни со столь радикально отрицательной оценкой христианства, при всей его чуждости мне лично, ни, тем более, с таким отношением к Империи, разрушение которой просто опасно с точки зрения геополитической ситуации. Но как зрима эта картина, как ярка. Можно ли счесть этот взгляд за окончательный итог размышлений поэта? Позволю себе усомниться. Когда-то, в 1998-м году, Широпаев говорил не менее убедительно и воодушевленно, но как истинный православный державник: «Царь-Медведь окормлялся из рук Преподобного Старца / И лесов корабельных текла прикровенная речь, / Чтоб теперь, на закате, взыграв переливом багрянца, / Из глубин Светлояра восстал Государственный Меч». А заглянуть в восьмидесятые поэтические, можно прочитать иные призывы: «Смело реквизируйте магазины винные! / Размозжив витрину, в ресторан вломись! / Занимай музеи, здания старинные, / Делайте богему, пьяный коммунизм!»

Так же и о религии — кого только не упоминает Алексей Алексеевич в своих стихах: и Вакха, и Христа, и Будду. Предлагавший столько различных путей читателю автор — чем он докажет, что очередная страстно воспетая им идея — не новое романтическое заблуждение, одно из? Разве что смертью за неё...

В стихах Широпаева постоянно идёт перекличка времён, присутствуют несколько реальностей, которые пронизывают друг друга, объединённые Русским смыслом, который и арийский, и нордический. Солнце Гипербореи в ночах промзон, трава Арьяварты на Куликовом поле. Европейская, и ещё шире — арийская цивилизация для поэта едина. Поэтому для него «незыблемы Рюрик и фюрер в ряду воплощений Руси». Широпаев исследует эти воплощения расы, как культурные слои, как эволюцию вида. Но он не бесстрастный учёный. Скорее, алхимик, который упивается своими фантазиями не менее, чем правдой. Конечно, все люди живут в своих мифах, словно в параллельных мирах, где одно и то же событие воспринимается по-разному. Особенно сейчас, когда на общество обрушилась масса новой информации не только о религиях, но и о исторических событиях, породив литературные сюжеты, далёкие от официозного взгляда: «Туман слепых атак, / Незрячая победа. / Мой дед берет Рейхстаг, / А я стреляю в деда...»

Оказалось, что истинные ценности не обязательно освящены пропагандой с телеэкрана, есть много иных правд, и, возможно, Россия проиграла, выиграв войну, победу в которой присвоили чужаки. Пирровы победы великой Державы?

«Рубахой из сатина / По праздникам тряси... / „За взятие Берлина?“ / „За взятие Руси!“»

Когда глядишь на смуглые лица новых жителей Москвы, не желающих ассимилироваться и навязывающих свои взгляды титульной нации, поневоле задумываешься, за что воевали и гибли наши предки...

Историю творит народ, но что значит он без ярких сильных личностей, определяющих пути развития государства? Широпаеву интересны лидеры, вожди. И даже безымянный партизан в «Лесном царе», обращается прямо к маршалу Советской страны, как равный: "Я дрожащие руки/ не горазд поднимать,/ торжествующий Жуков,/ погоди ликовать/Напевая "Хорст Вессель"/выхожу на тропу/коммуниста повесил/на высоком дубу«. Ряд строк и стихотворений посвящены Гитлеру, скорее как исчезнувшей возможности спасти Русь от интернациональной массы. Вот он, непохожий на образ из фильмов, задушевный, немного смешной и близкий русскому мужику как соплеменник и единоверец, в поэме «Странник»: «На дрын опираясь, в простой телогрейке, / Идет по России калика Адольф.. ./ Он снова свободен. Свобода — дорога. / Он снова художник. Он принял как дар / Судьбу в сумасшедшей манере Ван Гога / И мир необъятный, как атомный шар». Это гораздо интереснее пафосного, в привычной манере ультраправых поэтов: «летит денница — русский Гитлер на Запад, тлеющий едва».