Газета Завтра 959 (13 2012)

В день отъезда глава экспедиции ответил на вопросы нашего корреспондента.

«ЗАВТРА». Александр, Арктика состоит из трех уникальных компонентов: климат, ресурсы и люди. Расскажите о вашем опыте соприкосновения с арктическими пространствами.

Александр ПЕТЕРМАН. Арктика — это сложный организм, который много чего поглощает, а иногда что-то оставляет. Идёшь по тундре, вдруг видишь — крест, и гроб рядом стоит — на поверхности. Видно, что гробу больше ста лет. Но его никто не тронул. Странно. Сам он из темных досок, на нём старинные узоры. Или встречаешь гроб 1937-го года. На нём тонкой кисточкой красным выведено имя: «Ульяна Емельянинко». Песок, ветер, снег, лед много лет разрушали дерево. А надпись оставалась. Теперь она объёмно выступает, напоминает удивительную инкрустацию… При этом очень много уникальных памятников не сохранилось. Остров Вайгач — это, по сути, северный остров Пасхи. Когда-то там очень много было ведических кумиров — за сотню или больше. Сегодня на острове осталось четыре главных идола — женский, мужской, заячий и семиликий… Остров этот, наверное, более значим, чем остров Пасхи. В 30-е годы прошлого века советские ученые начали активно его изучать. И поныне там находят очень много интересных вещей. Главное, чтобы при расчистке острова, которая намечается, артефакты не вынесли бы вместе с мусором. Арктике очень нужны ученые, археологи, культурологи, которые могли бы давать профессиональные консультации, — что можно сносить, а что трогать категорически нельзя. 

Если говорить о ресурсах, то ничего хорошего тут не скажешь. Чтобы проехать нашей экспедиции по территории Арктики, мы оформляем все необходимые документы. И каждый раз мы сталкиваемся с тем фактом, что зависим не от закона, а от какого-то определенного чиновника, решения которого произвольны. Оттого, наверное, в арктических заповедниках активно ведутся буровые работы. И ни о какой экологии речь не идет. Я понимаю, что интересы государства должны соблюдаться. Но ведь если неправильно разрабатывать месторождение, то его можно убить за год, за два. Мне совершенно не понравилось то, как ведут себя на Севере нефтегазовые компании. Их поведение всецело зависит от политики руководства. По большей части подобные компании с местным населением ведут себя, как оккупанты. 

Когда появились частные нефтяные компании, то местные жители столкнулись с их «жизненно необходимым пространством», сам факт обозначения которого создал жесткие условия сосуществования. 

У России серьезнейшие проблемы с Северным Кавказом. Правительство, армия, МВД, ФСБ решают сложнейшую задачу урегулирования обстановки на Кавказе. Задачу, которая выглядит уже нерешаемой… Но если и дальше давать волю крупным ресурсным компаниям вести себя так, как им вздумается, то проблемы начнутся и на Севере. Население очень недовольно поведением «пришельцев». На многочисленные заявления, жалобы прокуратура никак не реагирует. А люди у нас такие — вначале долго терпят, но потом их уже не остановишь. Если в сегодняшней России доминировал бы государственный подход, то учитывались бы все факторы. В целом ничего сложного: главное, закон и контроль. Внутри-то этих компаний всё работает слаженно. В каждом нефтегазовом посёлке — масса жёстких правил, которые создают видимость тюремной зоны, только без колючей проволоки. Правила работают прекрасно, только не в ту сторону и с человеконенавистническим оттенком. А аборигены Севера доживают свой век. Ещё десять-пятнадцать лет — и они исчезнут. Они никому не нужны. Они брошены. Вот в Диксоне ещё какая-то жизнь чувствуется за счёт прослойки интеллигенции, которая приезжает из Питера. К тому же, там есть военная база и аэропорт. 

В отношении остальных территорий отсутствует политика, отсутствует снабжение. Летом что-то привозят на кораблях. Всё остальное доставляется караванами из вездеходов, которые со скоростью 5 километров в час с самодельными наваренными кабинами и бортами двигаются по бескрайней тундре цепочкой — везут бензин, доски, кирпич, молоко. Это караваны севера, они организуются частниками, которые взяли на себя могучую роль государства. 

Наши полярные станции — ужасны. Они расположены в ветхих избах. Люди там в буквальном смысле дичают. Арктика должна осваиваться вахтовым методом. И на полярных станциях люди должны пребывать 2–3 месяца, не более. У наших полярников нет даже спутниковой связи. Наша экспедиция четыре спутниковых телефона завезла в полярные станции по пути своего следования. Сейчас хоть что-то стало появляться в крупных посёлках, а так ещё 5–6 лет назад с этими населенными пунктами можно было связаться только по радиосвязи. Это страшные факты.