Газета Завтра 962 (16 2012)

зачем так долго замалчиваю то, 

что и так очевидно и репетируется давно

в планах-играх, в конце которых мы все, 

если выживем, 

превратимся в какие-то 

безмолвные скобки?

Это присвоенное самими себе 

право на упреждающий удар,

который может стереть с лица земли

покоренный неким хулиганом 

и вынуждаемый к организованным ликованиям

иранский народ только потому, 

что его власти якобы владеют атомной бомбой.

Но только почему я запрещаю себе

называть по имени ту, другую страну,

которая вот уже много лет — хоть и тайно, 

но всё-таки владеет изо дня в день 

нарастающим ядерным потенциалом,

никем не контролируемым, 

потому что никакого контроля 

она не допускает?

Всеобщее умалчивание фактов,

которому и моё молчание покорилось,

я воспринимаю, как тяжеловесную ложь

и ограничения, угрожающие наказанием,

как только это молчание будет нарушено,

потому что вердикт «антисемитизм» наготове.

Но теперь, когда из моей страны,

которую день изо дня 

настигают её собственные преступления,

которые невозможно ни с чем сравнить

и из-за которых ей 

всё время приходится отвечать,

под натянутой на проворные губы

маской «искупления вины»,

но на деле исключительно из-за выгоды,

поставляется в Израиль 

очередная подводная лодка,

чья задача состоит в том, 

чтобы умело направить

всеуничтожащие боеголовки туда,

где даже существование одной-единственной

атомной бомбы не доказано, —

я говорю то, что должно быть сказано.

Но почему я молчал до сих пор?

Потому что считал, что моё происхождение,

скованное никогда не исправимым недостатком,

запрещает мне поставить страну Израиль,

с которой я связан и хочу быть связанным,

перед этим фактом.

Почему же тогда я сейчас говорю,

состарившийся, последними чернилами:

«Атомное государство Израиль подвергает

И без того хрупкий мир угрозе»?

Потому что следует сказать то,

что возможно уже завтра 

окажется слишком поздно;

ещё и потому, что мы, — как немцы 

обремененные и без того достаточно, —

можем оказаться поставщиками преступления,

которое легко можно предвидеть,

из-за чего наше соучастие

никакими оправданиями 

невозможно будет искупить.

И ещё признаюсь: я больше не молчу,

так как устал от лицемерия Запада,

и потому ещё, 

что остаётся надежда на то, 

что, может быть, и многие другие 

захотят освободиться от молчания,

и тех, 

кто является причиной очевидной опасности,

призовут к отказу от насилия 

и смогут настоять на том, 

чтобы независимый 

и постоянный контроль

международных инстанций

над израильским атомным потенциалом

и над иранскими атомными станциями

правительствами обеих стран был допущен.

Только так можно помочь всем,

израильтянам и палестинцам,