Газета Завтра 981 (38 2012)

Начнём с Антона Пузырькова. Это он печалился о муравьях. Тридцатилетний юноша, свободный от мужских качеств и обязанностей, создан автором вызывающе неказистым: жёлтое лицо, вдавленный носик, редкие волосы, свисающие уши. Антон не испытывает проблем с деньгами, которые ему поставляет богатый брат. Правда, никакой тяги к финансовому благополучию, к построению дома, созданию семьи, украшению быта герой не испытывает. Увы, он наркоман — но не стандартный пациент соответствующих диспансеров, стонущий под капельницами после очередной передозировки. Не героин и опиум забрали к себе душу Антона, а идея мазохистского самоистребления в ходе поиска новых унижений. Его мечта — быть осквернённым и опозоренным, найти "превеликое удовольствие" в идиотской позе, когда ты похож на последнего человека, чавкающего от странной радости "раздавленного трупа". Пузырьков чистит обувь возле провинциального вокзала, оказывается почти съеденным на пиру у мэра-каннибала, получает порцию неслабых ударов в поезде, мечтает перевоплотиться в восточного гастарбайтера, чтобы вызвать абсолютное презрение. Распыляя внешний мир, герой закономерно приближается к доступной ему поэтизации смерти. Всматриваясь в отрубленную бычью голову, Пузырьков слышит голос местного Йорика: "Загробный мир — вот единственно верная цель любого живого существа".

Андрей Пузырьков, брат Антона, не ограничен в финансовых возможностях, но своё нудное счастье этот бледный, низкорослый олигарх пытается построить отнюдь не на превращении денег в полезный товар. Он тоже наркоман, его злой допинг — совращение, покупка человеческого материала, причём с каждым новым приобретением Андрей утверждается в абсолютной доступности любого существа, лишь бы нашлась сумма, способная перевести моральный вопрос в более удобную плоскость. Пузырьков — человек плана, получающий кайф от теоретического разрастания и практического воплощения утопии. Своим хорошо обученным подчинённым, давно купленным с потрохами, он ставит задачу "атаковать сознание человека переходного периода", "модернизировать" его ум: понизить уровень культуры, загнать сморщенные души под хвост, который начинает сладострастно распускаться при сближении с солидным бутиком или модным рестораном. Ближе к финалу олигарх находит женщину — клубную танцовщицу, но не для секса, а для "морального совращения", призванного показать, кто здесь настоящий бог.

Третий центр — психиатр Наум Райский, на протяжении всего текста ведущий приём в своем врачебном кабинете. На пациентов, страдающих от злобы и отчаяния, смотрит равнодушно, внимательно слушает, понимая безнадёжность ситуации, назначает таблетки и отправляет в кассу платить за приём. Пациенты — как на подбор: у каждого персональная, только его победившая пустота. Один забрасывает посылками Северную Корею для ускорения побед социализма, второй свихнулся на молчании о большой национальной тайне, третий потерял покой, узнав о том, что Лесков связал "подлеца Чичикова" с "непобедимостью русского народа", четвёртый объявил себя президентом России. По средам Райскому приходится пить особенно много коньяку, потому что врача посещают мёртвые пациенты с московских кладбищ, продолжая нести своё безумие и за порогом смерти. Всякая наша дрянь обречена на вечное возвращение, и в традициях рассказа Достоевского "Бобок" бессмертие предстаёт невыносимой скукой. "У нас же вы свободны. В нашем мире действительно все равны. Вас ждёт мир, сконструированный в идеальных формах", — стремится соблазнить Райского один из говорящих трупов. И не скажешь, что доктор против пустоты. Даже коньяк ему там обещан.

Теперь, представив героев, можно сказать о главном. "Русский пациент" — роман о разных формах опасного, агрессивного небытия, которое расползается по современному русскому миру, использует классические архетипы, гадит внутри них, вытряхивает из "добра и зла" высокие значения, толкая нашего человека к смерти. Мы — объекты серьёзных провокаций и искушений, и не только внешние силы атакуют нас, но и национальные идеи, спотыкаясь на историческом пути, превращаются в вирусы, не оставляющие шансов. Как мне кажется, Потёмкин, не питая иллюзий, не сочувствуя погибающим, не желая быть мягким педагогом и терпеливым доктором, говорит текстом своим: Посмотрите, какой слизью вы стали, превратив Россию в страну полумёртвой нечисти, выглядывающей из-за каждого угла!

Роман мог быть лаконичнее за счёт сокращения объёмных речей, уменьшений многочисленных самоаттестаций, прежде всего братьев Пузырьковых. Но нарастающая публицистичность, транслирующая авторскую ненависть в сознание читателей, не скрывает от нас хорошо проработанную притчу, которая и занимает центральное место в структуре "Русского пациента".