Газетная утка

Голос у Ольги Андреевны звенел. В уголках ее глаз заблестели слезинки.

– Как ты можешь так говорить, ведь ты же ничего не знаешь! Стас обслуживал группировку Крысы… Да большей глупости я в жизни не слышала! Эту «лапшу» вы с Жорой вешайте другим, но не мне! Меня вам не обмануть. Это ты ничего не смотришь, а я… Я ни одной уткинской программы не пропускала, а когда телевизор испортился, к соседям стала бегать Христа ради – чтоб только пустили «Презумпцию виновности» поглядеть! Да Стас, он… Он же ненавидел этого Крысу лютой ненавистью! Он его клеймил позором…

– То-то Ленчику икалось! Да это, моя дорогая сестренка, самое обычное промывание мозгов – вот что это такое! Слыхала такой термин – «информационная война»? Мне Жора недавно одну статейку подсунул на эту тему: очень занимательное чтиво! Я сначала подумала, что это туфта какая-то, вроде твоей парапсихологии. А сегодня поняла: то, что делают такие вот уткины и им подобные, это и есть самая настоящая информационная война против своего народа! С помощью современных технологий они зомбируют общественное мнение, заставляют его поверить в любую лажу. Ну, например, что журналист Уткин есть непримиримый борец с организованной преступностью. Хотя на самом деле он состоит на службе у этой самой преступности и кормится у нее с руки!

– Прекрати читать мне лекции! При чем тут информационные войны?! Стас не мог так притворяться. Он приглашал в передачу людей, которые рассказывали о бандитских нравах Крысы, о зверствах его головорезов…

– Чтобы нагнать страху на непокорных: смотрите, мол, то же и с вами будет!

– Неправда! Он снимал сюжеты о разных громких делах, проводил собственные расследования, даже однажды сам раскрыл дерзкое ограбление магазина в Южном – помнишь, я тебе рассказывала? Это сделали ребята Крысы, и Стас их разоблачил!

– Мелкие сошки, «шестерки»! Они засыпались на чем-то, и Ленчик пожертвовал ими. Он часто так делал, чтобы крупная рыба могла охотиться спокойно. А тут он сразу убил двух зайцев: надо же и Стасу Уткину отрабатывать свою репутацию «непримиримого», а то лохи верить перестанут! Кстати, если ты так хорошо знаешь творчество своего кумира, то должна помнить: в том деле с магазином кое-что осталось неясным. Как Уткин вышел на этих налетчиков? Ага: не знаешь. Ведь сам он так и не объяснил публике ничего! Может быть, кто-то из этих грабителей заложил своего пахана? Может, как это часто случается, от одного преступления потянулась ниточка дальше – к другим делишкам Крысы, к самому главарю? Да ничего подобного! Полный облом, а почему? Да потому, что все это «разоблачение» было срежиссировано самим Леней Крысой!

На Ольгу было жалко смотреть. Надо же: так переживать из-за пустяка! Сестренка страдальчески заломила руки:

– Послушай, но этого просто не может быть! Все это слишком чудовищно, чтобы быть правдой!

– Нет, это ты меня послушай! – перебила я мягко, но решительно. – Понимаю, что тебе неприятно слышать горькую правду о своем любимчике, тем более после его смерти, но… Тут уж ничего не поделаешь: раз мы решили взяться за это дело и довести его до конца, мы должны исходить не из мифов, а из суровой реальности. Стас Уткин был никаким не «честным» и не «свободным», а самым обычным ангажированным журналистом. Я думаю, даже не самым плохим из них: возможно, он и не догадывался о своей истинной роли, его просто использовали. Но как бы там ни было, свою долю в «бизнесе» Лени Крысы он получал – в виде всевозможных премий и грантов – и хлеб свой отрабатывал исправно. И это мы с тобой должны учитывать, если мы хотим… Эй, Оля!

Она сидела сгорбившись, безучастная ко всему. Так что мне пришлось перегнуться через стол, уставленный чашками и тарелками, и потормошить «младшего партнера».

– Может быть, ты уже не хочешь связываться с делом Уткина? Раздумала?

Ольга ответила не сразу. Она всхлипнула, вздохнула и только затем проговорила:

– Нет, я не изменила решения. Все-таки жизнь человека… Какой бы он ни был.

– Золотые слова! – Я с удовлетворением кивнула. – И, главное, вовремя сказаны. Но я бы уточнила: жизнь человека плюс пять тысяч долларов. Это звучит немного получше, а?

Через полчаса, когда за окном совсем стемнело, и Ольга Андреевна совсем успокоилась, мы с ней детально обсудили «версию номер три», которая была единогласно признана приоритетной. После всех сомнений, уточнений и дополнений выглядела она примерно так.

Стас Уткин честно играл свою роль честного репортера, пока в один прекрасный момент не «взбрыкнул». Что послужило причиной «взбрыка» – сказать трудно. Возможно, кто-то помог ему прозреть, а может быть, все оказалось до неприличия просто: ему недоплатили. Но скорее всего, мотивом стала эта самая таинственная кассета с сенсационными видематериалами, которую удалось отснять Стасу.