Газлайтер. Том 13

А подрывник оказался непростым. Я не совсем понял, что он засунул в хрюшку, но взрывоопасного в ней ничего не было — ни бомбы, ни взрыв-артефакта. Наплыв энергии произошел резко. Значит, возможно, мы имеем дело с необычным Даром. Поправка — с очень заманчивым необычным Даром. Это во мне сейчас Жора говорит.

— Да и так понятно кто эта скотина, — неожиданно замечает Фирсов, сидящий в углу. Он держит в руках мобильник, по которому только что куда-то звонил.

— Просвети же нас, учитель, — подаю я голос, а то ликвидатор замолк и задумался на самом интересном месте.

— Слушай, Филинов, спасибо, что прикрыл мою задницу, — вдруг прорывает Фирсова. — Но покушались не на тебя, а на меня. Так что можешь расслабиться и идти по своим графским и конунгским делам. За экзамен ставлю «отлично».

Не понял. Он меня за «пятерку» спровадить хочет что ли? Ну нет, старый, я так легко не покупаюсь.

— Ефрем Кузьмич, ты кое-что упускаешь, — спокойно отвечаю. — Я тоже оказался в эпицентре взрыва, а значит, это и мое дело. Никто не может безнаказанно поднимать руку на мой род. Или ты предлагаешь мне идти за ответами сразу к Владиславу Владимировичу?

Фирсов скрежещет зубами и выдыхает.

— Ух, Филинов, ладно, твоя взяла, — он бросает взгляд на декана. — Марф Дмитриевич, выйдете, пожалуйста, не десять минут. Дела Охранки.

Кивнув, Морошкин без слова возражения уходит. Забавно то, что мы сидим вообще-то в кабинете декана.

Фирсов начинает:

— Заметил, что в кабане не было бомбы? — я киваю. — Это почерк Серинова, моего бывшего сотоварища из Отдела ликвидации. Старый хрыч умеет напитывать кинетикой предметы. Десять лет назад Серинов оказался двойным агентом. Зараза променял родную Охранку на британский СИС. Ну я и устроил говнюку ментальную лоботомию. Всю память под корень затёр, чтобы под себя ходил как овощ.

— Заслуженно, — киваю. — А где он сейчас?

— В психоневрологическом интернате… должен быть, — Фирсов трясет мобильником. — Оказывается, его полгода назад забрали родственники.

— А где его родственники?

— Нет у него никого. Серинов — сирота и бездетный бобыль.

Похоже, это тупик.

— Думаешь, он каким-то образом вернул память с Даром и пришел за тобой? — с сомнением спрашиваю. — Пробрался в Академию, напитал энергией какую-нибудь палку и заставил Шмяка проглотить ее?

— Старая месть — единственный возможный мотив.

— Я летал на Золотом Драконе, — замечаю. — Британцам могло не понравиться, что теперь в России есть прирученный багровый зверь. Всё-таки это уровень.

— Это верно, но не думаю, что британцы такие дебилы, чтобы посылать сбрендившего старика убить одного из талантливейших телепатов Царства, сумевшего приручить аж Золотого Дракона, — фыркает ликвидатор.

Звучит логично. Хотя из британцев я никого не знаю, кроме разве что леди Барбары Смит. Ммм, приятная во всех отношениях особа.

Но вообще, надо сказать своей гвардии тоже поискать Серинова. Пусть Охранка здесь непобедима, но вдруг случайно попадется.

После разговора с Фирсовым я было отправляюсь домой, но в пустом коридоре неожиданно сталкиваюсь с Катей Смородиной.

— Данила⁈ — округляет глаза моя бывшая одногруппница. Она застыла и смотрит на меня как на кинозвезду. Мои перепончатые пальцы! Это точно вечная бука Смородина⁈ — То есть, Ваше Сиятельство!

Она мгновенно выпрямилась, словно струна, а её руки задрожали от волнения.

Ого! И для такого эффекта надо было всего лишь раз полетать на Золотом Драконе и победить в войне Империю Хань?

— Екатерина, для тебя я всегда останусь Данилой. Можно даже Даня, одногруппница, — беру руку девушки и слегка касаюсь пальцев губами. — Слышал, что Фирсов поставил тебя новой старостой. Это заслуженно.

— Спасибо, — её лицо краснеет, а пальчики взволнованно дрожат. — Твоя похвала многого стоит.

— Знаешь, я бы хотел пообщаться с твоим дедом. Не устроишь нам встречу?

— Х-хорошо, — она вздрагивает. — Я постараюсь, чтобы дедушка в ближайшее время с тобой пообщался.

— Спасибки. Кстати, а как поживает мой лучший друг Игорек Стяжков? Как его успеваемость?

— Он стал образцовым студентом, — неожиданно заверяет Смородина, и её щеки пунцовеют еще больше, а глаза загораются нежностью. Ого, похоже, между этими двумя назревает что-то интересное. Это тем удивительней, что когда-то я методом кнута учил Игорька не обижать Катю, а относиться к ней как к равной.

С Катей мы прощаемся на приятной ноте. Дома же я первым делом принимаю душ, а то запашок гари ещё ощущается, затем спускаюсь к Лакомке в гостиную, которая сидит возле камина с кофе в руках и взбадривается в перерыве рабочего дня.

— Как прошел экзамен, мелиндо? — с интересом спрашивает альва.

— Сдал на «отлично», — с гордостью заявил я, присаживаясь напротив. — Правда, старый товарищ Фирсова пытался его убить, но мне было лень переносить экзамен, и пришлось спасать учителя.

— Твоя лень спасает ещё много людей, мелиндо, — хмыкает Лакомка с улыбкой на лице.

— Я не против, — пожимаю плечами и вдруг притягиваю альву к себе поближе и обнимаю. — Кстати, ты помогла Золотому?

— Ага, рассадила на лужайке цветков, которые отпугивают ежиков, — прижимается она ко мне.