Газонокосильщик (сборник)

Теперь злобный взгляд достался мне, но больше он ничего не сказал. Ехали мы со скоростью двадцать пять миль в час. Просто не верилось, что час тому назад Ларриби расчищал этот участок дороги: снега нанесло на два дюйма, и он все падал и падал. Фары выхватывали из темноты только кружащуюся белизну. Ни одной машины нам не встретилось.

Десять минут спустя Ламли крикнул: «Эй! Что это?»

Он тыкал пальцем в окно по моему борту. Я смотрел прямо перед собой. Повернулся, наверное, слишком поздно. Увидел, как что-то бесформенное растворялось в снегу, но, возможно, у меня просто разыгралось воображение.

– Кого вы видели? Лося?

– Наверное. – Голос его дрожал. – Но глаза… Красные глаза! – Он посмотрел на меня. – Так выглядят в ночи глаза лося? – Голос жаждал утвердительного ответа.

– По-всякому выглядят, – отвечаю я, надеясь, что так оно и есть, хотя мне не раз доводилось смотреть на лосей из кабины автомобиля и ночью, но никогда отблеск фар от их глаз не окрашивался красным.

Туки предпочел промолчать.

Пятнадцать минут спустя мы подъехали к месту, где сугроб по правому борту резко убавил в высоте: снегоочистители всегда приподнимали «ножи», проходя перекресток.

– Вроде бы мы повернули здесь. – Голосу Ламли недоставало уверенности. – Правда, указателя я не вижу…

– Здесь, – кивнул Туки. Голос у него изменился до неузнаваемости. – Верхняя часть указателя торчит из снега.

– Да. Конечно. – Ламли облегченно вздохнул. – Послушайте, мистер Тукландер, я хочу извиниться. Я замерз, переволновался, вот и вел себя как последний идиот. И я хочу поблагодарить вас обоих…

– Не благодарите меня и Бута, пока мы не посадим их в эту машину, – оборвал его Туки. Перевел «Скаут» в режим четырехколесного привода и через сугроб свернул на Джойтнер-авеню, которая через Лот выходила на шоссе 295. Снег фонтаном полетел из-под брызговиков. Задние колеса пошли юзом, но Туки водил машину по снегу с незапамятных времен, так что легким движением руля выровнял внедорожник, и мы двинулись дальше. В свете фар то появлялись, то исчезали следы другого автомобиля, проехавшего этой дорогой раньше, – «мерседеса» Ламли. Сам Ламли наклонился вперед, вглядываясь в снежную пелену.

И вот тут Туки заговорил:

– Мистер Ламли.

– Что? – повернулся он к Туки.

– Среди местных жителей ходят всякие истории о Джерусалемс-Лоте. – Голос его звучал спокойно, но морщины стали глубже, а глаза тревожно бегали из стороны в сторону. – Возможно, все это лишь досужие выдумки. Если ваши жена и дочь в кабине, все отлично. Мы их заберем, отвезем ко мне, а завтра, когда буран утихнет, Билли с радостью отбуксирует ваш автомобиль. Но если в кабине их не будет…

– Как это не будет? – резко обрывает его Ламли. – Почему их не будет в кабине?

– Если в кабине их не будет, – продолжает Туки, не отвечая, – мы разворачиваемся, возвращаемся в Фолмаут и извещаем о случившемся шерифа. В такой буран, да еще ночью, искать их бессмысленно, не так ли?

– Мы найдем их в кабине. Где им еще быть?

– И вот что еще, мистер Ламли, – добавил я. – Если мы кого-то увидим, заговаривать с ними нельзя. Даже если они что-то начнут говорить нам. Понимаете?

– Что это за истории? – медленно, чуть ли не по слогам, спрашивает Ламли.

От ответа – одному Богу известно, что я мог ему ответить – меня спас возглас Туки: «Приехали».

Мы пристроились в затылок большому «мерседесу». Снег толстым слоем лег на багажник и крышу, у левого борта намело большой сугроб. Но светились задние огни, и из выхлопной трубы вырывался дымок.

– Бензина им хватило, – вырвалось у Ламли.

Туки, не выключая двигателя, потянул вверх рукоятку ручного тормоза.

– Помните, что сказал вам Бут, мистер Ламли.

– Конечно, конечно. – Но думал он только о жене и дочке. Едва ли можно его в этом винить.

– Готов, Бут? – повернулся ко мне Туки. Наши взгляды встретились.

– Думаю, что да.

Мы вылезли из кабины, и ветер тут же облапил нас, бросая в лица пригоршни снега. Ламли шел первым, наклонившись вперед, полы его модного пальто раздулись, как паруса. Он отбрасывал две тени: одну – от фар внедорожника Туки, вторую – от задних огней «мерседеса». Я следовал за ним, Туки замыкал нашу маленькую колонну. Когда я поравнялся с задним бампером «мерседеса», Туки придержал меня.

– Обожди!

– Джейни! Френси! – проорал Ламли. – Все в порядке? – Он открыл дверцу у водительского сиденья, сунулся в кабину. – Все…

И замер. Ветер выхватил тяжелую дверцу из его руки, распахнул до предела.

– Святый Боже, Бут, – пробормотал Туки. – Видать, та же история.

Ламли повернулся. На лице недоумение и испуг, глаза круглые. И тут же бросился к нам, поскользнулся, чуть не упал. Пролетел мимо меня, вцепился в Туки.

– Как вы могли это знать? – проревел он. – Где они? Что у вас тут творится?

Туки оторвал его руки, протиснулся к распахнутой дверце. Мы вместе заглянули в салон «мерседеса». Тепло и уютно, но красный индикатор указывал, что бензина осталось на донышке. И никого. Только кукла Барби на коврике у переднего пассажирского сиденья. Да детская лыжная курточка на заднем.