Где будет труп

 – Увы, нет. Нет. Кажется, они думают, что он… (как это помягче сказать?) сделал это сам (что угодно, только не „самоубийство“).

 – Он не мог! Не мог! Правда, мисс Вэйн, тут какая-то ошибка. Наверное, это несчастный случай.

Гарриет покачала головой.

 – Но вы же не знаете, откуда вам знать, что это совершенно невозможно. Нельзя говорить такие жестокие вещи. Он был абсолютно счастлив, он не мог этого с собой сделать. Зачем ему… – Миссис Уэлдон замолкла и смотрела на Гарриет жадными глазами. – Я слышала что-то про бритву. Мисс Вэйн! От чего он умер?

Тут уж помягче никак не скажешь. Даже длинного латинского названия нет.

 – У него было перерезано горло, миссис Уэлдон.

(Простые слова беспощадны.)

 – Ой.

Казалось, от миссис Уэлдон остались одни глаза да кости.

 – Да, они сказали… они сказали… я не расслышала, не хотела переспрашивать… и все они говорили об этом с таким удовольствием!

 – Я знаю, – сказала Гарриет. – Понимаете, газетчики – они этим живут. Они не нарочно. Это их хлеб с маслом, они не могут иначе. К тому же они ведь не могли знать, как это для вас важно.

 – Не могли. Но это очень важно. Но вы – вам незачем выдумывать ужасные подробности. Я могу вам доверять?

 – Вы можете мне доверять, – медленно проговорила Гарриет, – но это никак не мог быть несчастный случай. Я не хочу объяснять почему, но поверьте, нет ни малейшей вероятности.

 – Тогда это не мистер Алексис. Где он? Я могу его увидеть?

Гарриет объяснила, что тело еще не нашли.

 – Тогда это кто-то другой! С чего они взяли, что это Поль?

Гарриет неохотно рассказала про фотографию, предвидя следующую просьбу.

 – Покажите ее мне.

 – Это не слишком приятное зрелище.

 – Покажите мне фотографию. Я не ошибусь.

Наверное, лучше сразу отмести все сомнения.

Гарриет медленно вытащила снимок. Миссис Уэлдон выхватила его из рук.

 – Господи! О господи!

Гарриет позвонила в колокольчик, а затем, выйдя в коридор, подозвала официанта и попросила виски с содовой, покрепче. Получив виски, сама внесла поднос в номер и заставила миссис Уэлдон выпить. Потом достала чистый носовой платок и стала ждать, когда буря утихнет. Она сидела на подлокотнике и беспомощно гладила миссис Уэлдон по плечу. К счастью, кризис выразился в безудержных рыданиях, а не в истерике. Гарриет почувствовала, что начинает уважать миссис Уэлдон. Когда рыдания немного стихли, а пальцы стали ощупывать сумочку в поисках носового платка, Гарриет вложила в них свой.

 – Спасибо, моя милая, – кротко поблагодарила миссис Уэлдон.

Она промокнула глаза, оставив на ткани черные и красные разводы. Затем высморкалась и села прямо.

 – Простите, – несчастным голосом произнесла она.

 – Ничего. У вас, должно быть, сильный шок. Вы, наверное, хотите умыться. Станет немного легче, да?

Гарриет предоставила губку и полотенце. Миссис Уэлдон стерла гротескные следы горя. Из складок полотенца показалось ее лицо – желтое лицо женщины под шестьдесят. В натуральном виде она выглядела стократ достойнее. Она инстинктивно потянулась к сумочке, но затем передумала.

 – Я ужасно выгляжу, – сказала она с тоскливым смешком, – но теперь это уже не важно.

 – Ничего подобного. Вы очень неплохо выглядите. Правда. Присядьте. Возьмите сигарету. И давайте я вам дам фенацетин[43] или еще что-нибудь. У вас наверняка болит голова.

 – Спасибо. Вы очень добры. Я больше не буду такой бестолковой. Я так вас обеспокоила.

 – Вовсе нет. Если б я только могла вам помочь.

 – Вы сможете. Если захотите. Я уверена, что вы умная – у вас умное лицо. А я неумная и очень об этом жалею. Будь я умной, я была бы счастливее.

Хорошо, когда чем-нибудь занимаешься. Я часто думаю, что если бы умела писать картины, или ездить на мотоцикле, или хоть что-то, моя жизнь была бы полнее.

Гарриет с серьезным видом согласилась, что хорошо иметь в жизни какое-то занятие.

 – Но, разумеется, я воспитана иначе, – продолжала миссис Уэлдон. – Я живу чувствами, по-другому не могу. Такой уж я создана. Конечно, моя жизнь в браке была трагедией. Но теперь это в прошлом. А мой сын – вас, моя дорогая, наверно, удивит, что у меня взрослый сын, но я вышла замуж неприлично рано – так вот, сын – это мое большое разочарование. У него нет сердца, что странно, ведь я сама – одно сплошное сердце. Я предана сыну, дорогая мисс Вэйн, но молодые люди такие черствые. Будь он ко мне чуточку добрее, я могла бы жить только им и для него. Все всегда говорили, что я была ему прекрасной матерью. Но когда родное дитя тебя покидает, остаешься в ужасном одиночестве. Хочется ухватить себе хоть капельку счастья. Разве можно за это осуждать?

 – Я знаю, – ответила Гарриет. – Я тоже пыталась ухватить. Впрочем, ничего не вышло.

 – Не вышло?

 – Нет. Мы поссорились, а потом – потом он умер, и все подумали, что это я его убила. А я не убивала. В конце концов настоящего убийцу нашли, но все это было очень неприятно…

 – Бедняжка. Но, конечно, вы умница, вы заняты делом. Вам, должно быть, легче это пережить.

Но что делать мне? Я даже не знаю, с чего начать, чтобы распутать эту ужасную историю с Полем. Но вы умница и мне поможете, правда?

 – Сначала скажите, чего именно вы от меня хотите.