Где будет труп

 – Прошу извинить, но мне нужно идти. Я скажу в участке, что вы хотите посмотреть на бритву.

„Крепко сидит под каблуком у этой дамочки, – думал он, неуклюже протискиваясь в вертящиеся двери. – Бедолага“.

Полчаса спустя, вырвавшись от Солкома Гарди и его коллег, Гарриет обнаружила, что Уимзи преданно ее дожидается.

 – Я отделался от инспектора, – радостно сообщил он. – Надевайте шляпку и пойдем.

Их одновременный выход из „Гранд-отеля“ был замечен и запечатлен фотографами, которые только что в полном составе вернулись с моря. Пара спустилась по мраморной лестнице под щелчки затворов и уселась в „даймлер“ лорда Питера.

 – У меня такое чувство, – ехидно сказала Гарриет, – словно мы только что обвенчались в церкви Святого Георгия на Ганновер-сквер.

 – Нет, не такое, – возразил Уимзи. – Если б обвенчались, вы бы дрожали, как вспугнутая куропатка. Выйти за меня – это колоссальное потрясение, вы себе не представляете. Мы вмиг доберемся до участка, только бы суперинтендант не заупрямился.

Суперинтендант Глейшер очень кстати оказался занят, и демонстрировать бритву было поручено сержанту Сондерсу.

 – С нее снимали отпечатки пальцев? – спросил Уимзи.

 – Да, милорд.

 – Что-нибудь нашли?

 – Точно не знаю, сэр, но, кажется, нет.

 – Ну, по крайней мере, ее можно взять в руки. – Уимзи вертел бритву в пальцах, тщательно осматривая, сперва невооруженным глазом, а потом сквозь лупу. Кроме тончайшей трещины на рукоятке слоновой кости, бритва не могла похвастаться яркими особенностями.

 – Если на ней осталась хоть какая-то кровь, ее надо искать в месте соединения с рукояткой, – заметил он. – Но море, судя по всему, тут хорошо поработало.

 – Уж не хотите ли вы сказать, что орудие преступления не является таковым? – спросила Гарриет.

 – Как раз это я и хочу сказать. Орудие никогда не является таковым.

 – Конечно. А труп – трупом. Тело, очевидно, принадлежит не Питеру Алексису…

 – А премьер-министру Руритании…[34]

 – Который помер не от перерезанного горла…

 – А от редкого яда, известного только бушменам Центральной Австралии…

 – А горло было перерезано после смерти…

 – Человеком средних лет, вспыльчивым, небрежным, с жесткой щетиной и дорогостоящими привычками…

 – Вернувшимся недавно из Китая, – победоносно закончила Гарриет.

Сержант, слушавший этот обмен репликами с разинутым ртом, захохотал.

 – Отлично, – снисходительно заметил он. – Писатели эти чего только не понапишут в книжках своих, а? Обхохочешься. Не желает ли ваша светлость взглянуть на другие вещественные доказательства?

Уимзи важно ответил, что очень бы желал, и ему были предъявлены шляпа, портсигар, туфля и носовой платок.

 – Хм, – сказал Уимзи. – Шляпа так себе, ничего особенного. Объем черепа маловат. Бриллиантин, обычный вонючий сорт. В очень хорошем состоянии…

 – Он был танцором.

 – Мы вроде бы договорились, что премьер-министром. Волосы темные, вьющиеся, довольно длинные. Шляпа прошлогодняя, подновлена, и ленту меняли. Форма немного вычурнее, чем следует. Заключаю – не богат, но тщательно следит за внешностью. Делаем ли мы вывод, что шляпа принадлежит покойному?

 – Думаю, да. Бриллиантин вполне соответствует.

 – Совсем другое дело – портсигар. Пятнадцатикаратное золото[35], простой и вполне новый, с монограммой П. А. Внутри шесть сигарет „Де Решке“. Портсигар белого человека. Видимо, подарок состоятельной поклонницы.

 – Или, разумеется, портсигар, подобающий премьер-министру.

 – Как скажете. Носовой платок. Шелковый, но не из Берлингтонского пассажа[36]. Расцветка – зверская. Метка прачечной…

 – С меткой все в порядке, – вставил полицейский. – Уилверкомбская гигиеническая паровая прачечная, вполне подходит для такого малого, как этот Алексис.

 – Подозрительно, – покачала головой Гарриет. – У меня в багаже три носовых платка, на которых не то что метки, но и инициалы совершенно посторонних людей.

 – Точно премьер-министр, – скорбно кивнул Уимзи. – Премьер-министры, особенно руританские, совершенно не следят за вещами, отданными в стирку. Теперь туфля. Ага. Почти новая, на тонкой подошве. Цвет омерзительный, форма еще хуже. Стачана при этом вручную, значит, ее отвратительный вид – результат злого умысла. Хозяин туфли не слишком много ходил пешком. Сделана, очевидно, в Уилверкомбе.

 – С туфлей тоже порядок, сэр, – снова встрял сержант. – Мы говорили с сапожником. Он и в самом деле изготовил эту туфлю для мистера Алексиса. Хорошо его знает.

 – И вы действительно сняли ее с ноги трупа? Дело серьезное, Ватсон. Чужой платок еще ничего, но премьер-министр в чужих туфлях…

 – Будет вам шутить, милорд! – Сержант снова хохотнул.

 – Я никогда не шучу, – ответствовал Уимзи, уткнувшись лупой в подошву туфли. – Здесь видны слабые следы соленой воды, а на верхней части их нет. Вывод: он прошел по очень мокрому песку, но по воде не брел. Пара царапин на мыске, полученных, вероятно, при залезании на скалу. Мы вам страшно благодарны, сержант. Вы вольны поделиться с инспектором Ампелти всеми ценными наблюдениями, которые мы здесь сделали. Вот, выпейте рюмочку.

 – Большое спасибо, милорд.