Где будет труп

— Любезная дама высадила меня на Рыночной площади и спросила, не нужно ли подвезти меня обратно. Я ответил, что она очень добра, и спросил, когда она поедет назад. Она сказала, что у нее в Хитбери назначена встреча и поэтому нужно выехать не позже часа. Я сказал, что это мне подходит, и она обещала подобрать меня опять на Рыночной площади. Так что я пошел гулять и зашел в Зимний сад. Вчерашний парень сказал мне, что там чем-то занимается девчонка Алексиса. Поет или что там еще.

— Нет, не поет. Ее теперешний возлюбленный играет там в оркестре.

— Да, теперь я знаю. Он все перепутал. Ну все равно — я пошел именно туда и убил кучу времени, слушая дурацкий классический концерт — господи боже! Бах и компания в одиннадцать утра! Я сидел и не мог дождаться, когда же начнется интересное.

— Много ли там было народу?

— О боже, полным-полно — целый зал старых дев и калек! Мне вскоре надоело, и я пошел в «Гранд-отель». Хотел кое с кем поговорить. И конечно же с моим везением налетел прямиком на матушку. Она как раз выходила, и я спрятался от нее за какой-то глупой пальмой, которая у них там стоит. А потом подумал, вдруг она идет к Алексису, и покрался за ней.

— И она встретила Алексиса?

— Нет, пошла к чертовой модистке.

— Какая досада!

— Еще бы. Я немного подождал, она вышла и направилась к Зимнему саду. «Эге! — сказал я себе, — что же, она идет моим курсом?» Поковылял за ней, и будь я проклят, если она не притащилась на тот же самый адский концерт и не высидела его до конца! Да я вам назову, что они играли! Называется «Героическая симфония». Такая дрянь!

— Тц-тц! Как утомительно.

— Да, ни в какие ворота, поверьте на слово. И я заметил, что мать будто ждет кого-то, все время озирается и суетится. Она просидела всю программу до конца, но когда дошло до «Боже, храни короля», снялась и вернулась в «Гранд-отель». Вид у нее был — точь-в-точь кошка, у которой отняли мышку. Я посмотрел на часы — черт возьми, уже без двадцати час!

— Какая прискорбная потеря времени! Полагаю, вам пришлось отказаться от поездки домой в «бентли» с той любезной дамой?

— Кому, мне? Вот еще. Женщина была чертовски хороша, а с Алексисом никакой спешки не было. Я вернулся на Рыночную площадь, мы встретились. И поехали домой. По-моему, это все. Нет, не все. Я купил несколько воротничков в магазине возле военного мемориала. Кажется, у меня чек сохранился, если нужно. Да, вот он. В карман чего только не засунешь. На мне сейчас один из этих воротничков, если хотите взглянуть.

— Нет-нет, я вам верю.

— Хорошо! Вот, собственно, и все — нет, еще я зашел на ланч в «Перья». Моя прекрасная дама высадила меня там и, видимо, отправилась в сторону Хитбери. После ланча, то есть примерно в 13.45, я снова пытался сладить с машиной, но не добился ни малейшей искры. И решил проверить, может, деревенский механик разберется, что к чему. Пошел, привел его, спустя некоторое время они обнаружили, что поврежден провод зажигания, и все наладили.

— Пока все понятно. В котором часу вы и леди в «бентли» приехали к «Перьям»?

— К часу дня. Помню, как раз пробили церковные часы, а я сказал, что, мол, надеюсь, она не опоздает на свой теннисный матч.

— А когда вы пришли в гараж?

— Чтоб я знал. Около трех или полчетвертого, наверно. Может, они вам скажут.

— Да, они смогут это проверить. Какая удача, что столько людей могут засвидетельствовать ваше алиби, не правда ли? Иначе, как говорится, это было бы подозрительно. Теперь вот что. Когда в четверг вы были на Хинкс-лейн, то не видели, как кто-нибудь или что-нибудь движется по берегу?

— Ни души. Но я же вам объясняю, что был там только до десяти и после 13.45 и не мог ничего особенного увидеть.

— Между 13.45 и тремя часами никто не проходил?

— А, в это время? Я думал, вам надо раньше. Да, был один малахольный в шортах. И в роговых очках. Пришел по Хинкс-лейн, сразу как я вернулся, если точно — в 13.55. Спрашивал время.

— Вот как? С какой стороны он шел?

— Из деревни. То есть со стороны деревни, сам он не был похож на деревенского. Я сказал ему, сколько времени, он спустился на пляж и расположился на ланч. Потом убрался, во всяком случае, когда я вернулся из гаража, его там не было. Думаю, он ушел раньше. Я с ним особо не беседовал. Да он особо и не стремился после того, как я ему разочек дал пинка под зад.

— Вот те на! За что?

— Нос совал не в свое дело. Я бьюсь с этой чертовой машиной, а он стоит над душой и задает глупые вопросы. Я велел ему убираться, а не блеять: «Что, не заводится?» Чертов недоумок!

Уимзи засмеялся:

— Да, похоже, он нам не подходит.

— Для чего? На роль убийцы? Вы все еще хотите представить это убийством? Могу поклясться, этот сморчок ни при чем. На вид — вылитый учитель воскресной школы.

— Вы видели только его? Больше никого — ни мужчины, ни женщины, ни ребенка? Ни из птиц, ни из скота?[148]

— Да нет. Нет. Никого.

— Гм. Что ж, весьма обязан вам за откровенность. Мне придется рассказать все это инспектору Ампелти, но не думаю, что он станет вас беспокоить. И, по-моему, нет ни малейших причин посвящать в это миссис Уэлдон.