Где бы ты ни был

– Будь у вас денежный станок, стали бы вы сдавать его внаем? – спросила Ариэль.

– Но есть вещи, для многих ненужные, но для кого-то бесценные. Дождь, например. Мало кому он нравится, но если спросить фермера или жителей города, переживающего засуху…

– И правда, кому нужен иодид серебра и сухой лед? – шутливо проговорила девушка. – Есть же куда более действенный способ: сбрызнуть пыль водой. Главное, чтобы никто не видел.

Я вдруг обратил внимание, что мы уже давно спускаемся по лестнице, но она все не кончается, а наоборот, идеально прямая, уходит куда-то в темноту. Я обернулся: та же ситуация. Стены по бокам – гладкие и совершенно одинаковые.

Я затравленно посмотрел на Ариэль.

– Где это мы, черт побери?

– Вот дела… – проговорила она, оглядываясь по сторонам. – Похоже, мы угодили в ловушку.

– В ловушку?! – воскликнул я.

– В лабиринт. – Она погладила меня по руке. – Ничего страшного, не бойтесь. Все просто: нужно лишь сесть и сориентироваться. Да, бывало, заблудившиеся умирали от голода, но если не поддаваться панике, то все обойдется.

Ариэль присела на ступеньку, я – рядом. Она вытащила из волос несколько шпилек и стала их гнуть.

– Можете говорить, – сказала она. – Вы мне не мешаете.

– И как давно люди научились творить подобное? – Голос у меня дрогнул.

– Не очень, если не считать халдеев и минойцев – только о них мало сведений. Историческая хроника полна случайностей: время от времени кто-то натыкался на рабочую формулу и ритуал, но уносил это знание с собой в могилу. Настоящая теория появилась, только когда Уриэль с моим отцом принялись описывать старые заклинания с помощью математики.

– А остальные откуда взялись?

– Понимаете, Уриэль хотел поделиться знанием со всем миром – напечатать в математическом журнале, к примеру. Отец отговорил его: мол, нас поднимут на смех. Необходимо все тщательно изучить и задокументировать, а уже потом публиковаться. Поэтому они пригласили проверенных друзей и организовали общество, где обменивались результатами, выступали с докладами и определяли направление исследований.

Я снова посмотрел вниз и поежился.

– Вот тебе и друзья.

– Круг ширился, – с грустью произнесла Ариэль. – Кто-то привел своего друга, тот – своего. К тому же в любые времена существовали практикующие колдуны и ведьмы. Профессиональными адептами их не назовешь, конечно, но и они периодически чего-то добивались. В конце концов они вышли на общество и потребовали, чтобы их приняли. Видя, что отделаться не выйдет, отец решил: пусть лучше будут на виду и подчиняются правилам. Но…

Ариэль не договорила. Подняв голову, я увидел, что в глазах у нее стоят слезы, и вот одна потекла по щеке. Я дал девушке платок. Она промокнула слезу и с улыбкой вернула его мне.

– Ни к чему это было, – сказала она.

– Продолжайте.

– Но получилось наоборот. Мало-помалу пришлые подмяли общество под себя и превратили в клуб по интересам, где ничего не решается. Искусство они считали лишь способом возвыситься над остальными. Год назад мой отец – тогда еще Волхв – заявил, что настало время сделать Искусство достоянием общественности. Поодиночке дальше не продвинуться, необходимо участие самых широких кругов. Предложение забаллотировали, и отец предъявил обществу ультиматум: если в течение года вопрос так и не будет решен, они с Уриэлем обнародуют исследования.

– И что случилось потом? – спросил я, уже предвосхищая ответ.

– Месяц спустя он умер.

– Убит?

– Нет, просто увял, – сказала Ариэль, поднимаясь. – Пойдемте.

В руках у нее была проволока в форме буквы V, сплетенная из шпилек. Направив ее острым концом от себя и нашептывая что-то, девушка пошла вперед. Со стороны казалось, будто проволока тянет ее за собой.

Наконец Ариэль остановилась. Я поспешил следом, и вдруг, прямо у меня на глазах, девушка прошла сквозь стену. Я остался один, ошалело глядя на ничем не примечательный кусок бетона.

Из стены высунулась бледная рука – так изображают Владычицу Озера, забирающую Экскалибур, – и, схватив меня за пиджак, потянула вперед. Я зажмурил глаза, ожидая столкновения, а когда открыл, понял, что нахожусь в вестибюле.

Я оглянулся. За моей спиной была лестничная площадка, откуда ступеньки заворачивали в сторону мезонина. Я снова посмотрел на Ариэль. Колени у меня дрожали, но виду я старался не подавать.

– А что было бы, если бы мы продолжили спускаться?

Отвечать на этот вопрос она почему-то не захотела.

Ариэль заслужила свой стейк. Она уплетала его – средней прожарки, покрытый румяной корочкой, – с изысканным аппетитом. Я чувствовал, как проникаюсь к ней все большей и большей симпатией. Юная, миловидная, талантливая, непосредственная…

Вспомнив про ее таланты, я поспешил вернуться к прерванному разговору.

– Не бывает же так, чтобы человек просто взял и увял.

– Незадолго до смерти отец рассказал Уриэлю, что некто отслужил по нему обедню святого Секария[6]. Впрочем, к тому времени он уже с трудом соображал.

– Что еще за «обедня»?

– Черная месса. Отец также говорил, что раскаивается в своей ошибке. Им следовало сразу же поделиться Искусством с миром.

– Или сжечь все, – мрачно вставил я.