Где бы ты ни был

– Габриэль… – раздался у меня за спиной томный голос, когда я вышел за дверь.

По коже пробежали мурашки. Я замер и обернулся. Навстречу мне плыла Катрин Ля-Вуазен, похожая на носовую фигуру корабля.

– Габриэль, – повторила она, подойдя вплотную. – Вы меня заинтриговали. Есть в вас некая естественная мужественность.

Я хотел парировать чем-то про ее неестественную женственность, но затруднялся вдохнуть.

– Неужели это… ваш настоящий облик? – спросила она, прижимаясь еще ближе.

– Возможно, – еле выдавил я.

Два тарана были готовы буквально проломить мне грудную клетку.

– Вы мне нравитесь, Габриэль, – прошептала Ля-Вуазен и потянулась губами ко мне.

Ее губы напоминали двух красных извилистых змей, приготовившихся к броску. Они расплывались. Я поднял взгляд, и передо мной возникли темно-синие, бездонные, точно омуты, глаза.

Наши губы соприкоснулись с электрическим треском, и мы слились в поцелуе. Мои руки сами собой обхватили рыжеволосую за талию. Она положила мне ладонь на шею и запустила пальцы в волосы. Я почувствовал, что задыхаюсь.

Прошла, кажется, целая вечность, прежде чем она медленно отстранилась. Глаза у нее были сонно полуприкрыты. Я с трудом перевел дух и просипел:

– Что это было?

Ля-Вуазен уже удалялась по коридору. Замерев на мгновение, она оглянулась через плечо и сказала с легкой улыбкой:

– Репетиция.

Двери лифта раздвинулись перед ней. Войдя внутрь, она развернулась в мою сторону. Лицо у нее было торжествующее.

Ощущая острое желание помыться, я достал платок и принялся тщательно вытирать рот. Мимо с гнусными ухмылками прошла троица мужчин из свиты Соломона. Когда я закончил, они уже куда-то подевались, а платок весь оказался в оранжевых разводах.

Прошло еще несколько минут, однако Соломон так и не появился. Я осторожно заглянул в Хрустальный зал. Там было безлюдно и пусто – настолько, что ощущалось физически. Даже люстры больше не звенели.

Я прокрался через зал к двери в задней части сцены и, набравшись смелости, рванул ее на себя. Вопреки ожиданиям, за дверью скрывалась обыкновенная каморка, тоже пустая. Еще один проход вел из зала в большую кухню и зону подачи блюд, откуда вверх и вниз уходили ступеньки.

Я шагнул в каморку и аккуратно прикрыл дверь за собой. Соломон был слишком напыщенным, чтобы пользоваться лестницей для прислуги. С другой стороны, в главную дверь он тоже не выходил. Следовательно, либо он ушел сюда, либо… Впрочем, довольно строить догадки. Пора перехватывать инициативу и начинать свою игру.

Я огляделся. Соломон явно был здесь. Возможно, кто-то еще, но Соломон – точно. Однако, кроме пустой вешалки, в каморке ничего не оказалось. Я немного сдвинул вешалку и заметил на полу прямоугольный обрывок бумаги. Подобрал, перевернул: обратный билет до Вашингтона с позавчерашней датой.

Может, его, а может, и нет. Пожав плечами, я сунул билет в карман. Тщательно обшарил помещение, но это оказалось пустой тратой сил и времени. Вернувшись в Хрустальный зал, я обошел сцену и приметил под черным задником желтый уголок: рукопись в переплете из манильской пеньки. Все семьдесят пять страниц были исписаны аккуратным, убористым почерком. Текст почти целиком состоял из формул.

Некоторые из них казались смутно знакомыми. Вспомнились понятия «производная» и «предел функции». К сожалению, высшую математику я проходил давно и не сказать чтобы хорошо ее понимал. Как бы то ни было, рукопись явно принадлежала Уриэлю.

Ни под сценой, ни в зале больше ничего не нашлось. Я взял книгу под мышку, вышел в коридор и вызвал лифт. Он ехал долго, минут десять, но еще раз идти по лестнице я решился бы, пожалуй, очень не скоро. Спустившись в вестибюль, я попросил себе номер. Соломон запомнил меня, так что убегать бесполезно. Да и не хочется. Настало время понять, что за игру тут затеяли и какие у нее правила.

Чарли закончил смену, и за стойкой стоял услужливый молодой портье.

– Слушай. – Я как бы невзначай наклонился к нему. – А к вам не заселялась девушка? Ее Ариэль зовут.

– Ариэль?..

– Черт, а фамилию-то забыл спросить. – Я заговорщицки ухмыльнулся, мол, ну, ты понимаешь.

Он порылся в картотеке.

– Сегодня такой не было.

– Ладно. – Я вздохнул и попробовал снова: – А что насчет старины Уриэля?

Услужливость как рукой сняло.

– Какого еще Уриэля? Ариэль, Уриэль… Это что, розыгрыш?

– Нет, нет, – уступил я и предпринял последнюю отчаянную попытку: – Тогда, может быть, вы помните милую старушку по имени миссис Пибоди?

Он не ответил и с выражением глубокого презрения отвернулся.

Я поплелся к лифту, чувствуя себя так, как будто сел за покерный стол, а у всех игроков, кроме меня, на руках сплошные джокеры. Поднялся на седьмой этаж и пошел к своему номеру. Открыл дверь, шагнул внутрь – и полетел в черную бездну, все ниже, ниже, ниже…

Меня крутило, я отчаянно сучил руками и ногами, ища опоры – безуспешно. Вокруг собиралась непроглядная тьма.

Это все обман, убеждал я себя, но холодный ветер, ревевший в ушах, не давал сосредоточиться. «Это иллюзия!» – заорал я что есть мочи.