Где кончается мир

Где были знамения, предсказавшие бы конец всего сущего? Люди на Хирте непрестанно искали знамения, рассказавшие бы им, что сулит грядущий день. Они высматривали птиц-души, облака странной формы, ореол вокруг луны, падающую звезду… Бог, конечно, дал бы понять, что миру вот-вот придёт конец? Где обещанные Библией знаки: кроваво-красная луна, зверь с цифрами на лбу, пересохшее море? Конечно же, должны были быть знаки. Не одна только не приплывшая за ними лодка.

Вдыхая дым горящих птиц, Куилл мог думать лишь о впустую потраченной еде. Им может понадобиться каждая крошка, если им придётся остаться на Стаке на… Но он отказывался додумывать эту мысль. Это было немыслимо.

Сомнения и страхи

На следующее утро, несмотря на то что, возможно, наступил конец света, птицеловы снова принялись за работу. А что им оставалось делать? Куилл был этому рад: во время вылазки к новым гнездовьям у него появится шанс переговорить с Мурдо наедине, а уж у Мурдо-то со здравым смыслом всегда всё в порядке.

Но Джон напросился лезть вместе с ним, сыпля вопросами, будто Куилл (освоивший таинство чтения) мог знать на них ответы.

– А ангелы – они все секреты человека знают, так что им и спрашивать не надо? А они хранят то, что знают, в тайне или раззванивают на весь Рай, чтоб все знали? – Краснощёкое пухлое лицо выглядело взволнованным – это казалось непривычным, потому что обычно Джон был невозмутимым, как подушка. (Куилл видел его обеспокоенным только раз – когда они все вместе стояли у дома Найлла и слушали, как рожает Найллова мать.)

– Секреты? Чего меня-то спрашивать? Это не у меня видение было.

– Я спрашиваю, потому что подумал, что у тебя могут быть секреты, – бросил ему Джон. – О девице-чужестранке.

– Нету их у меня! – Он попытался карабкаться быстрее, чтобы обогнать Джона. Но у того были широкие бёдра и ноги колесом, так что он сделал мощный, длинный и по-ящеричьи ловкий рывок вверх и вновь оказался с Куиллом наравне.

– Но если бы у тебя был секрет…

Загнанный в угол, Куилл тяжело вздохнул и выдумал ответ:

– Небось они не могут унюхать секрет, если только он не пахнет чем-то дурным, – предположил он. – А если секрет не плохой, то они и время тратить не станут. – Джон помолчал, обдумывая это, а Куилл свернул в сторону, ища своего друга.

Но когда Куилл отыскал его, Мурдо отлынивал от работы – сидел на грязном уступе и бросал камни в море. Он обмотался отцовской верёвкой и явно в равной мере запутался в каких-то своих мыслях.

Он всё говорил о «долях» и о том, что ему «причитается».

– Если нам придётся остаться, то каждому должно достаться по скале! – первым делом сказал он. – Я разве не прав? Все склоны надо поделить, как дома. Младшим достанутся те, что попроще, а нам – покруче, потому что мы старше. Так что птицы, которых мы добудем, будут только нашими, безо всякой делёжки, так? С этого момента я собираюсь отмечать каждую птицу, которую поймаю. И тебе советую… И клейты я хочу свои собственные, чтобы этих птиц в них хранить, так чтобы я мог сказать: «Это моя добыча – лапы прочь!» А седло теперь чьё, как по-твоему? Общее? А кто заплатит за верёвки? За них заплатят? Отцовская верёвка теперь моя, так что я хочу своих верёвочных денег! – Это была чепуха – практически птичий язык – но Куилл не мог пробиться сквозь эту стену слов, которую возводил вокруг себя друг. Мурдо всё стучал ладонью по камню и сыпал аргументами: что Стак надо поровну поделить между всеми, если теперь они собираются прожить на нём всю жизнь.

– Всю жизнь? – переспросил Куилл, наконец понимая, что за образ вообразил себе друг: им всю жизнь придётся просидеть на голом каменном утёсе, питаясь одними лишь летними птицами; не осталось никого, кто мог бы спасти их, никого, кто мог бы снова сделать жизнь справедливой. – Брось! Скоро мы уплывём отсюда!

– Тебе-то хорошо говорить! – сказал Мурдо, яростно отталкивая его. – Ты-то пожил. А я и не начинал даже. Я хотел… У меня никогда не было…

Вдали захлопали крылья – не разглядеть чьи из-за яркого солнца. Мурдо резко выпрямился.

– Кто-нибудь появится, – сказал Куиллиам. – С Хирты, в смысле.

– Это я знаю, – рявкнул Мурдо, но его взгляд был прикован к становящемуся всё ближе трепыханию крыльев в солнечных лучах. – Юан дурак. Юан всегда был дураком, – сказал Мурдо, но в то же время бросил на Куилла быстрый взгляд, будто прося посмотреть на то, что видит он.

– Чего у тебя «никогда не было»? – спросил Куилл.

Крупные силуэты, и приближаются быстро: взмахи крыльев таких мощных, что заглушают рёв моря. Мурдо отнял руки от своей драгоценной верёвки и поднял их вверх – жест гостеприимного хозяина. Или сдающегося в плен. Ангелы и впрямь явились за ним!

– Чайки! – завопил Куилл. – Ложись!

В тот же миг черноспинные чайки набросились на них, осыпая ударами жёстких крыльев, целясь клювами в лица. Куилл и Мурдо съёжились, обнявшись и прикрывая друг друга от вопящих им в уши налётчиков. «Убирайтесь с нашего Стака! – будто орали им птицы. – Возвращайтесь откуда пришли. Это наши скалы!»