Где лежит море?

Жил-был Ковер. Он лежал на полу, а на нем стояли стол и четыре стула. Обязанностей у Ковра было немного, но исполнял он их исправно. Ковер лежал тихо и неподвижно. Так вот изо дня в день, из года в год он и лежал тихо и неподвижно. Но в одно прекрасное утро Ковер проснулся с мыслью, что сыт этим по горло. И, оставив на голом полу стол и четыре стула, он отправился на вокзал. Там Ковер потребовал себе билет.

— А куда вы едете? — спросила кассирша.

— В Рим, — ответил Ковер.

Кассирша выписала ему багажную квитанцию. Это было дешевле, к тому же только так ему и полагалось ехать. Вот и получилось, что Ковер путешествовал в багажном вагоне. На беду, в вагоне был сквозняк, и Ковер здорово простудился.

В Риме Ковер остановился в отеле Стационе Термины, что напротив Центрального вокзала. Его разместили в чулане, где даже не было места как следует развернуться. Ковер прокашлял всю ночь, а наутро почувствовал себя таким усталым, что едва мог подняться.

— Эх, валяться-то я мог бы и дома, — с грустью подумал Ковер.

Но прежде чем поехать обратно, он купил открытку с изображением Центрального вокзала и написал на ней: «Я в Риме, отель Стационе Термины. Путешествие оказалось дешевым, но хорошего в нем мало».

— Кому же он эту открытку отправил?

— Столу и четырем стульям. Ведь они его очень ждали. Им так хотелось вновь ощутить его под ногами и так и стоять, как коровки, которые пасутся на лугу.

Поездка на море

Мы побывали на море. Я и один Мужик. Мы там, где начинаются бескрайние водные просторы. И стояли там совсем рядышком.

— Хряк, ты только посмотри! — сказал Мужик. Он мог этого и не говорить, я и так смотрел во все глаза.

Я настоящий Хряк,
Мужик совсем не дурак,
А съездить на море — пустяк.

Ну, пустяк не пустяк, а только если ты правда отправишься — топ-топ-топ, — поездка будет долгой.

Я вот взял да и собрался на море. Под моими копытцами белела дорога, над моей спиной висело голубое небо, а между ними был я сам. Пахло утром, свежей травой, мятой и мхом.

Мой путь проходил мимо дома Мужика. Он стоял перед дверью своего дома и делал наклоны: вниз — вверх, вниз — вверх…

— Извините! — крикнул я. — Не подскажете, как пройти к морю?

— А тебе зачем? — спросил Мужик, совсем запыхавшись.

Этого я и сам не знал. Просто мне не терпелось наконец-то очутиться на море.

— Хочешь на него посмотреть? — спросил Мужик.

— Очень, — ответил я. — Особенно вечером, когда оно все красное на закате. Говорят, что море такое… такое…

— Я тоже много чего о нем слышал, — сказал Мужик. — Так что я поеду с тобой.

Топ-топ-топ, цок-цок-цок — вот нас и оказалось двое. Дорога спускалась вниз, а солнце поднималось все выше и выше. Начинало теплеть. Я немного повалялся на лужайке во влажной траве. Становилось жарко.

— А ты уверен, что море у нас впереди, а не позади? — спросил я.

— Конечно, — ответил Мужик. — Ведь за нами горы. А ты когда-нибудь видел, чтоб море было на горе?

— Вообще-то я еще никогда не видел моря, — сказал я.

— Я тоже, — сказал Мужик. — Но мне кажется, что оно должно быть внизу — там, куда стекает вода.

— Ты прав, — сказал я. — Мог бы я и сам догадаться.

Дорожка под нами стала совсем узкой и крутой. Мы шли друг за дружкой. Впереди я, позади он.

— Эй, Хряк, посмотри! — крикнул Мужик и указал мне на глубокое ущелье.

Я посмотрел, и мы пошли дальше.

Постепенно наши тени сделались длиннее. Точнее, тень Мужика выросла в длину, а моя — в ширину.

Мы решили переночевать под деревом, над которым стояла луна. В темноте листья у дерева казались черными и странно шуршали. Не знаю, было ли нам страшно. Вроде было, а вроде и нет. Вскоре неясный шум слышался уже отовсюду. В ушах у меня тоже шумело.

— Как на море, — подумал я.

— Как на море, — громко сказал Мужик.

Утром он снова стал кланяться и выпрямляться: вниз — вверх, вниз — вверх, вниз — вверх, пока не запыхался. Тут начал накрапывать дождик, и мы пошли дальше. Топ-топ-топ, цок-цок-цок — так мы и шли, на всех своих шести копытцах.

В первой же деревеньке, которую мы проходили (а может, и во второй), я раздобыл себе на обед свекольной ботвы и пучок вялого салата.

Мужик съел гуляш. Чтобы не слышать, как он чмокает, я принялся чавкать.

— Ты чавкаешь, — заметил он.

— А ты чмокаешь, — сказал я.

— Ну и что? — спросил он.

Я промолчал.

Тем временем дождь пошел сильнее. Мужик сказал, что погода бывает только двух видов: плохая и хорошая, дождь — это плохая погода.

Мы шли и шли. Топ-топ-топ, цок-цок-цок. Облака толпились у нас над головой, как стадо овечек. Но если бы кто-то решил это стадо пасти, ему пришлось бы туго.

Наступил вечер. Мужик захотел найти сухое место для ночлега, и мы сняли номер в гостинице.

Я устроился на коврике, а он улегся в кровать, включил свет и стал шуршать газетой. Наконец он потушил свет. А потом вдруг встал и поспешно прошел мимо меня. Я услышал, как он писает.