Где лучше?

- Садись, бабы, с нами, - лебезили около баб башкиры.

Бабы, опьяневшие от водки и желавшие перекусить горячего мяса, не противились. Русские начали ругаться.

- Што кричать! К нам же пришли кобылу ашать! - дразнили русских татары.

- Што, взяли!!. Небось коровы не утащите! - дразнили, с своей стороны, женщины, входя в кружок иноверцев.

Появилась водка, начались пляски, песни - и долго-долго за полночь раздавались на приисках эти отчаянные песни, уносимые далеко по направлению ветра.

В мужскую избу возвратились немногие.

Горюнов и Ульянов легли на скамейку и долго не могли уснуть. Раскольники, не принимавшие участия в оргиях, говорили им, что прииски сначала были богаты золотом, а теперь с каждым днем золота становится меньше, так что эти прииски надо бы давно бросить, а начать в другом месте. О здешней жизни они говорили, что она хороша только понаслышке. "Вы видели, - говорил один из них, - как рабочие справляют получение заработка. А все оттого, что рабочим платят не каждые сутки, а когда случаются у доверенного деньги. Получивши деньги, рабочие не знают, что с ними делать, а отдать их на сбережение некому. Вот они и пьянствуют, закупая провизию у Костромина, который их надувает не хуже городского торгаша, а самое ближнее село, откуда бы можно было получать провизию, находится в пятидесяти верстах. Истративши в два-три дня деньги, рабочие берут в долг хлеб и водку, мясо же у Костромина не всегда бывает".

- Обожглись, верно, мы, Терентий Иваныч, - сказал Ульянов.

- Посмотрим, - отвечал Горюнов, думая о том, как бы ему понравиться и доверенному, и рабочим.

XVI ГОРЮНОВ ДЕЙСТВУЕТ ЗАОДНО С ПРАКТИЧЕСКИМИ ЛЮДЬМИ

"Нет, так жить нельзя! - думал Горюнов, лежа утром на скамье: - если я все так буду только глазами хлопать, я и здесь ничего не приобрету. В заводе мне нельзя было ничего добиться, потому что там меня все знали, я ничем себя не мог заявить перед начальством. Здесь дело другое. Здесь я могу выиграть… Стану я служить и начальству, и рабочим…"

И Горюнов задумал сделаться казаком сперва, потом расположить в свою пользу рабочих прибаутками, кротостью и простоватостью, ласкать ребят для того, чтобы они его любили и сообщали все, что они знают о приисках… А по его мнению, ребятам должны быть больше известны места золотого песку, так как они летом шляются по лесам. Не мешает также подделаться к какой-нибудь бабе, сойтись хорошенько с Костроминым и найти товарища из раскольников, которые говорят, что эти прииски нужно бросить, - стало быть, они знают другие места.

Утром Горюнов отправился к доверенному. Доверенный, приказчик и ревизор играли в стуколку, записывая выигрыши и проигрыши на бумаге. На другом столе стояла водка и жареные пельмени.

- Ты што? - спросил доверенный охриплым голосом Горюнова.

- Да наведаться пришел. В избе-то нечего делать… А вы не слыхали, что с кобылой?

- Ну? - спросил в испуге доверенный.

- Ее съели.

- Как? - доверенный вскочил; остальные захохотали.

- Так. Вчера ваш казак ее заколол.

- Отчего ж ты не сказал мне?

- Я только сегодня узнал.

Начальство перестало играть. Все отправились сперва в кухню, но там никого не было; в конюшне действительно не оказалось кобылы.

Приказчик и ревизор усердно хохотали над Кирпичниковым, который злился и доказывал, что ему за кобылу давали семьдесят рублей, да он не продал ее.

- Што же ты теперь делать станешь? - спрашивали Кирпичникова его приятели.

- Да што делать-то станешь? Теперь все пьяны, сегодня остальные деньги пропьют. Пойти теперь к ним - на клочки растерзают, потому народ всякий… Но я им покажу, какова кобыла! Я их проморю.

- Смотри, чтобы другую не съели.

- Нет уж, дудки. Вам што… Хочешь быть казаком и состоять при мне? - спросил вдруг Кирпичников Горюнова.

- Если жалованья…

- Жалованья я тебе дам шесть целковых в месяц на всем готовом. Ну, да кроме того, ты будешь пользоваться доходами от рабочих, так что тебе придется получать в месяц рублей двадцать пять. Только смотри, держи ухо востро… Я знаю, што эти проклятые татаришки и башкиры только вид делали, что они усердно исполняют свою службу, а я думаю, они немало накопили денег и золота. А твоя обязанность будет состоять в том, что ты одну неделю будешь спать и находиться с рабочими, а другую - у меня… А теперь призови ко мне девок.

Горюнов стоял улыбаясь.

- Што? смешно? Поди к бабам в баню и скажи: доверенный, мол, зовет… Да потом скажи… Ну, да уж я сам скажу…

О первом времени должности Горюнова и Ульянова, которого Кирпичников сделал тоже казаком, говорить много нечего. Башкиры и татары сильно их невзлюбили, бунтовали товарищей и даже в драке вышибли левый глаз Горюнову, вследствие чего доверенный должен был отобрать нагайки и винтовки от татар и заменить татар русскими.