Где мы – там победа!

В 9.30 утра я был у Спасской башни. На воротах предъявил приглашение, комендантские его проверили и пропустили меня внутрь. Насчет оружия не спросили, даже про кортик, висящий на боку. Я, между прочим, все утро голову ломал: брать или не брать. По форме положено, да и очень хочется, но ведь в Кремль иду, а туда с оружием вряд ли пускают. Но взял, решив, если что – предложат оставить на хранение. Не предложили и ладно, значит, повезло. Мне указали, куда идти, и через пятнадцать минут я уже сидел в зале, вместе с другими награждаемыми.

Когда на возвышении стали появляться члены Президиума, в зале стало тихо. Появление каждого из руководителей страны и партии встречали аплодисментами. Я сидел довольно далеко от сцены и видел не так уж много, но когда вошел Сталин – понял сразу. Зал встал и загремел рукоплесканиями. Они волнами расходились по помещению и не прекращались добрые пять минут. Потом постепенно утихли, и началась церемония.

Первыми награждали Героев Советского Союза. Их было всего трое: два летчика и сержант-пулеметчик. Он во время отражения атаки уничтожил огнем своего станкача более полутора сотен фрицев. Был ранен трижды, после ранения второго номера остался один, но не прекращал огня. Тут и говорить не о чем, герой он и есть герой. А ведь с виду и не скажешь. Чем-то похож на вчерашнего скрипача – худой, немного нескладный и дико смущавшийся от всеобщего внимания.

Когда Калинин вручил ему коробочки с орденом Ленина и «Золотой Звездой», а также грамоту, он неуклюже прижал их к груди, пытаясь отдать честь. Сообразил, что без головного убора, и совсем смешался. В зале было достаточно тихо, поэтому фразу «Не надо так волноваться!», сказанную негромким голосом, все равно расслышали все. Сержант повернулся к говорившему и в следующую секунду совершенно преобразился. Четко повернулся к залу, встал смирно и произнес уставное:

– Служу трудовому народу!

Зал разразился очередной овацией. И сержанту, и тому, кто его подбодрил, – Сталину. Потом награждения продолжились по алфавиту. Летчики и летчицы, танкисты, артиллеристы, саперы, медсестры. Генералы и рядовые. Я, как и обычно, оказался в списке последним. Услышав свою фамилию, встал и направился к сцене. Ничего особенного вроде не происходило, но зал опять затих. Мне вручили сразу три награды: медаль «За боевые заслуги», орден Красной Звезды и второй орден Боевого Красного Знамени.

Представление на первую написал капитан Горлов. Это тот артиллерист, который отправил меня к Ольшанскому. «Красную Звезду» вручили по представлению самого Ольшанского за бои в качестве командира «Т-28». И второе «Знамя» – за последнюю разведку, видимо, захваченные немцы оказались ценными. После первой медали зал сдержанно захлопал. После ордена хлопали дольше, а после второго ордена зал взорвался. Я видел, что пара человек в зале даже встала. Ничего себе, что же такого наговорили эти два бабника, которых мы приволокли?

Пока зачитывали наградные листы, точнее, краткое описание «подвига», Калинин ласково улыбался, как добрый дедушка, Ворошилов и Буденный, которых я, разумеется, узнал, с интересом прислушивались и пару раз что-то друг другу говорили, Сталин меня неприкрыто рассматривал. Он что, пытается составить какое-то мнение на основе визуального осмотра? Или это просто любопытство? Товарищ Верховный главнокомандующий, конечно, знает, кто я и откуда, но ведь он таких уже много видел, так чего? Уже другие этот интерес заметили, вон, переглядываются.

Наконец награды вручены, я ответил как положено и вернулся на свое место. Пока Калинин говорил заключительные слова, сосед, капитан-танкист, получивший только что орден Ленина, помог мне закрепить награды. Вот запасливый человек, у него даже картонный шаблон нашелся, чтобы лишних дырок в кителе не делать. В процессе тихо разговаривали. Он тоже начинал с «Т-28», но сейчас воевал на «КВ». Восхищался последними полученными машинами. В особенности доработанным двигателем и новой 100-мм пушкой. О более просторной боевой части сказал вскользь, но это тоже радует. Особенно после возможности сравнить наши танки и трофейные.

Потом все встали и перешли в банкетный зал. Я сразу заметил, что Сталина уже нет, остальные, видимо, тоже ушли, потому как старшие офицеры заметно расслабились. Оно и понятно, я читал, что председатель СНК вполне мог особо «отличившегося» старшего офицера наказать или, по крайней мере, устроить ему «разбор полетов», да такой, что траншея под артобстрелом – домом отдыха покажется. А теперь им проще. Хотя, если честно, до полного свинства никто не дошел. Некоторые слишком, на мой взгляд, усердствовали в выпивке, но и только. Я, помня о предстоящей встрече, за весь банкет налил один бокал вина, да и от того оставил половину. В 16 часов банкет закончился, и я вернулся в гостиницу. А в 17 в дверь постучали. За дверью стоял лейтенант НКВД, меня проводили к машине, и мы поехали в Кунцево. Я только и успел, что принять душ и сменить белый парадный китель на черный повседневный для строя.