Где мы – там победа!

– А сегодня, значит, вы эту докторшу не узнали? И мужа ее, которого все иначе, как по имени-отчеству, не называют. Даже профессора и академики. Не узнали? И как эта самая докторша, что вас вылечила, нашему новому соседу пеняла, что нельзя все время в форме ходить, тоже не слышали? И как он ее сестричкой называл? А про то, что она детдомовская, тоже вы нам говорили. Видать, и лейтенант этот из того же детдома да на фронт. Вот и наградило его государство наше квартирой. Чтобы свой угол был, куда с войны вернуться, куда невесту привести, когда появится.

– Вот видно, Софья Петровна, что вы всю жизнь учительствовали. И замечаете все вокруг, и выводы делаете. И говорите, как лекцию читаете. Да только я несогласная. Докторшу я узнала и, что брат он ей, тоже слышала. И колодки орденские видала. А только неправильно это. Вон, в соседнем подъезде подполковник живет. С женой и двумя детьми. Тоже орденов четыре штуки имеет. Первый еще за Гражданскую. И живут в одной комнате, слава богу, хоть не в коммуналке. Потому как нет у него никаких знакомств наверху. А у лейтенантика этого тот полковник, про которого в прошлом году писали много, в друзьях. Он в высокие кабинеты вхож, вот и добился.

– Странно вы рассуждаете, Анна Марковна. Петра Петровича я знаю хорошо. И жену его, она у меня в институте училась. И квартиру большую им уже выделили, в тех домах, что дальше по улице строят. Да только почему же из-за того, что нашему поколению трудно жилось, молодых ребят снова совать в коммуналки надо? Вы еще предложите в подвалы их селить, как мы с вами до революции ютились. Помните? Когда нас в эти барские хоромы вселяли по пять семей, как мы своему счастью поверить не могли?

– А все равно, несогласная я.

– Нет, Марковна, ты погодь. Софья Петровна правильно говорит. Вот мальчонка этот из сиротского дома да на войну. Воюет он там, геройствует. А вот приехал назад, и куда ему? Из детского дома-то он уже ушел, а другого угла нету.

– Вон, при каждом заводе да ФЗУ общежития есть. Туда бы и поселили.

– Да ты, Марковна, совсем белены объелась! Как твой-то Витька на десять ден в отпуск приехал, так наседками вокруг крутились, что ты, что невестка твоя. Ты сыночек-внучек, сиди, отдыхай, мы все тебе сами принесем и в рот положим. А как у парня мамки-папки нет, так можно его к чужим людям спихнуть? Всегда шум, гам, люди чужие. Просто в тишине посидеть и то нельзя. Так правильно, для справедливости-то?

– Ой, насели, ой, насели! Хорошо, может, и ваша правда. Вот познакомимся с парнем-то, тогда все и станет ясно. Пойду я, девоньки, скоро Семка мой с работы придет, помогу невестке с ужином.

Я быстро поднялся наверх и тихо прикрыл за собой дверь квартиры. Радости я и до этого особо не испытывал, а сейчас стало совсем не по себе. Ведь эта Марковна права. Сейчас множество людей живут в очень стесненных условиях. А нас селят в квартиры, которые другие годами ждут. Я посмотрел на телефон и решительно поднял трубку. Егор ответил уже после второго гудка.

– Слушаю.

– Егор, это я.

– Так, дай догадаюсь. Зачем тебе такая квартира, когда много людей по коммуналкам живут?

– Ну, да.

– Что, домовой комитет косточки перемывал?

Я невольно засмеялся:

– Что, не я первый?

– Ага. Все, по очереди. И каждый требует переселить его или в коммуналку, или в общежитие. А вот если в эту коммуналку позвонят из приемной Сталина, а трубку возьмет соседка? Или вахтерша в общаге? Представляешь, сколько вопросов возникнет? Что, всех брать под наблюдение? Чтобы лишнего не сболтнули?

– Да, не подумал.

– Ладно, не ты первый. Но ты в следующий раз помни, что наверху не лохи сидят.

– Кто?

Полковник кашлянул:

– Это из нашего дворового жаргона. Ну, ты понял. Лох это типа фраер.

Да уж, объяснил.

– Ладно, кажется, понял.

– Вот. Так что не мучайся и отдыхай. До конца недели приказано тебя не трогать, но со следующего понедельника приступаем к работе. И учти, завтра тебе придется туго.

– Это почему, если я вроде как в отпуске?

– Потому. Твоя Ольга сговорилась с моей Натали, и завтра они на тебя вдвоем насядут. У меня уже машину отобрали, так что готовься.

– Блин, Егор, а может, я обратно на фронт?

– Даже не пытайся, догонят.

– Тогда я скажу, что у меня денег нет. О, правда, у меня осталось рублей восемьсот, на мебель и одежду точно не хватит.

– Ну, дня два назад может и прокатило бы. А сейчас нет. Тебе ведь довольно много денег начислено. Эту тысячу я сам взял, а за остальными тебя наши женщины завтра повезут, так что как ни крутись, а ты попал. Ну, все, давай заканчивать. У меня тут еще пара дел, а времени, как обычно, нет совершенно.

– Понял. Тогда конец связи. Пока.

– До скорого!