Где найдёшь, где потеряешь. Повести

— Зануда! — крикнул Борька. — Неужели не соображаешь?

Здесь вставил целенаправленную тот, кто повзрослей:

— Познать себя можно только в поступке. — И хитро продолжил: — Те деятели наверняка узнали, потому и завидуем им.

Возник новый спор: имеет ли место зависть, насколько она разумна, как ее оценить. Опять каждый остался при своем индивидуальном взгляде. А потом Борька сказал:

— Удивительно выходит, мужики. Ведь ясно, все они там бандиты и прочее. Но когда смотришь на экран — сочувствуешь им. Так ведь, правда? И хочешь, чтобы они победили, отомстили, убили…

— Потому, что убиваемые еще гаже, — уверенно разъяснил Игорь.

— Дело не в этом, — начал Саша, но Игорь закончил свое:

— Именно в этом. Образы подчинены сюжету, сюжет — идеологии, а она — пропаганда насилия в красочном виде.

— Поехал! — сморщился Борька.

— Брось, — Саша сказал. — Ответь лучше по совести: согласился бы так пожить, как они?

— Как?

— Да так! Потому что на деньги можно купить все.

— Ну уж! — фыркнул Борька.

А Игорь насмешливо заметил:

— Ага. Заверните мне килограмм полукопченого счастья, отвесьте любви на пять рублей…

— А тебе большого и светлого надо? — тоже съязвил Саша. — Слона после бани, что ли? Так он не поместится в твою жалкую квартиру. Папа, мама, ты, сестра и слон… Ай, да зачем трепаться? Счастье! Взгляните на свои брюки. Мне стыдно было б надеть.

Не упуская из виду свою цель, произнес Донец бронебойную речь о тоскливой нелепости заурядного безденежья и всесилии рубля. Старая была песня, известная, но на мальчишек сегодня подействовала, озаботила отчасти. Оно, вроде, и так: у кого-то отличные джинсы, мотоциклы, а у них… Даже Игорь перестал иронизировать и спорить. Тем более когда злонамеренный искуситель напомнил о пятерке долга, которую тот никак не мог отдать. А еще Саша добавил:

— Вздыхаем, фантазируем, хотя ни на что не способны…

— Почему? — затронуто вскричал Борька.

— Ну, это как сказать, — Игорь возразил.

И Саша решился — самое время, дозрели мальчишки.

— Ты-то, ковбой, только и знаешь: бенц, бенц… языком. А ты, Лось, ищешь в морали оправдание своей трусости. Да не прыгайте, помолчите минутку. Если б не трусили, давно испытали б себя. Риск, мужество, сильные чувства… Будто все это лишь за океаном, а у нас невозможно. Ха, невозможно! Разуйте глаза, лопухи!..

— Ты о чем? — сдавленно бормотнул Борька.

— А конкретнее? — тоже напрягся всем телом Игорь.

И тогда Саша, сам в немалом смятении, процедил:

— Вон оно — большое и светлое. Перед носом. Тут вам и риск, и проверка натуры, и деньги, это факт.

Он кивнул в сторону автомобиля, который стоял в углу двора, давно мозоля глаза и воодушевляя.

Игорь и Борька уставились на «Жигули», словно впервые заметили. Потом Борька вспомнил:

— Машина Подольского из сорок второй квартиры…

— Ну и что?

— Ничего. Я так. И ты говоришь… предлагаешь…

— Экспроприировать, — непонятным тоном закончил Игорь.

— Прокатиться, — поправил Саша, — только прокатиться. Причем за хорошее вознаграждение. А кому, чего, куда денется колымага, я не знаю, знать не хочу. Прокатились и бросили. Потом подарочек от мецената, нежданчик. И что делать? Дают — бери, бьют — беги…

Борька посмотрел на Игоря, посмотрел на небо, на свои окна, где мама и Сережка-брат.

Борька посмотрел на «Жигули», опять на сосредоточенного товарища, на кошку посреди двора. И вдруг он глотнул побольше воздуха, выпятил челюсть и, холодея от мужественного решения, выдал с киношным акцентом:

— А что, шеф? Можно подумать. Игра стоит свеч…

— Треп, — сказал Игорь. — Нереально.

Саша Донец криво усмехнулся и вытащил из кармана куртки нечто загадочное, позвякивающее. Он подбросил предмет на ладони, как талисман, и тут же хотел спрятать обратно, только не спрятал. Борька вцепился в руку, зашептал с диким восторгом:

— Отмычки, да? Настоящие, правда? Саш, покажи! Дай подержать.

Упиваясь произведенным впечатлением, Донец великодушно сунул приятелям воровской набор, и те Стали его изучать уважительно и вдумчиво. Ключи всевозможной конфигурации и размеров, расплющенные гвозди, замысловатые загогулины из проволоки, отверточки и пилки по металлу были замкнуты стальным кольцом — на любой случай преступной практики. Эти орудия особого редкостного труда пахли тайной, бренчали погонями. В их символической стати крылись грозные опасности и сногсшибательный риск. Они взывали к действию своей уникальностью, приобщали к отваге скрытного мира сильных личностей, жгли мальчишеские пальцы холодным гангстерским огнем.

— Вот это да! — прямо задохнулся Борька. — Крутая штучка, правда? А эта!.. Интересно, что делают такой? А во еще, еще…

— Хорош, — сказал Саша, забирая обратно бандитскую гроздь. — Реальная вещь, я думаю. А ты как думаешь, Лось?

— И ты этим пользовался? — спросил Игорь.

— Неважно, — туманно ответил Саша.

— Дай я попробую, — всунулся Борька.

— Попробуешь, когда понадобится.

— Да нет, я по-другому, просто…