Где наша не пропадала

Они смеются. Утром Марина завез жену на колхозное поле, чтобы нарвала вико-овсяной смеси для кроликов, а сам поехал в район. Договорились, что мешки она спрячет под кустами и вернется домой, а он на обратном пути их прихватит. В районе, пока экспедитор подписывал накладные на их груз, подвернулась шабашка. Нежданно-негаданно заработал центнер комбикорма для свиньи. Ну и забыл на радостях про траву. Да и Маринка не сразу хватилась. Только в бане, когда мужик заигрывать начал, вспомнилось некстати… Рассказывают, друг друга перебивают и закатываются от смеха.

Выпили по третьей.

Вышли свежим воздухом подышать. Дверь гаража открыта была, там два мотоцикла: один – нестарый, второй – совсем новенький. В сарайке корова сопит, чушка хрюкает. Дом в резных наличниках, как терем расписной. Хозяева от спиртика разомлели, стоят в обнимочку…

И вспомнилось мне, глядя на этих Марин, как писали сочинение на тему «Родной поселок – двадцать лет спустя». Вот вам, пожалуйста, любуйтесь – коммунизм в отдельно взятом дворе.

Мститель

Сейчас в школе вроде и на второй год не оставляют, не говоря уже про третий, а в наши времена у некоторых шестиклассников усы росли. Вся эта послевоенная безотцовщина не очень тянулась к знаниям, да и с чего бы, если в питании не хватало сахара, а в воспитании – ремня в твердой мужской руке. Но это к слову…

Учился в нашем классе Толик Южаков. Нет, не второгодник, почти отличник, на математическую олимпиаду ездил. Но олимпиада была потом, а для начала его искупали в этом самом… продукте, на который все мы перерабатываем окружающую нас фауну и флору. Короче, в сортире искупали. Заскочил первоклашка на переменке, а там второгодники махрой дымят, кольца пускать учатся, ему интересно, засмотрелся ребенок. А те:

– Чего уставился? Чинарик ждешь?

– Нет, – говорит, – не жду, маленьким курить вредно, они от папирос расти перестают.

Оболтусы в хохот. Видят, что мальчик домашний, паинька, значит, пора к жизни приучать. Просмеялись и спрашивают:

– А тебе вырасти быстрее хочется?

Пацаненок доверчиво соглашается. Те ему объясняют, что без удобрений даже картошка чахнет, растолковывают как могут, на доступных примерах – без навоза, дескать, ничего не растет. Пока Толик соображал, куда они клонят, его в четыре руки взяли за шиворот и окунули в самую гущу. Полюбовались на картинку и смылись, оставили на потеху другим. Висит перепуганный мальчишка в «очке» и хнычет, даже громкость прибавить боится. Утонуть, конечно, не дали. Пришли какие-то старшеклассники, вытащили и отвели в учительскую. А у справедливых педагогов тоже ума палата – нет бы домой пацана отправить, чтобы отмыли его там да переодели – нет, им следствие начать необходимо, вовремя отреагировать надо. Пацана опять за шкирку и повели по классам, чтобы хулиганов опознал, будто те дожидаться станут Да если кто и не сбежал с уроков, все равно перепуганный первоклассник никого опознать не смог. Тащат горемыку из класса в класс, как учебное пособие или наглядную агитацию, с него каплет нечто зелено-коричневого цвета и по всему пути следования шлейф сортирных ароматов тянется. Обидчиков не нашли, а жертву всей школе показали. Устроили представление. Такое кино и зрители-то не сразу забывают, а что говорить про того, кому роль клоуна досталась…

На другой день мамаша в школу пришла. Грозилась нажаловаться. А куда? Кому жаловаться? Да и на кого? На лоботрясов, которых так и не выявили? На учителей? Просидела в кабинете директора целый урок, вышла вся в слезах и смирно отправилась восвояси. Толик по этому случаю два дня школу пропустил, а на третий выпроводили – деваться-то некуда. Образование всеобщее и обязательное.

У нас и взрослое народонаселение не слишком перегружено хорошими манерами, а откуда им взяться у пацанов. Необязательно со зла, чаще ради глупой шутки иной дурак, проходя мимо Толика, возьмет да и закрутит носом – откуда, мол, запашок. А он терпит. Если человек не обижается, то и дразнить его неинтересно. Не сразу, конечно, но постепенно о его крещении в сортире стали забывать. Мы, но не он.

Все помнил. Не вырвал эту занозу. Наоборот, нянчил ее и холил. Но скрывал. Он вообще не выпячивался не из каких-то там хитроумных расчетов, просто от природы незаметным был. На физкультуре стоял в середине и в игрищах наших серединки держался. В заводилы не лез, но и под мамкину юбку не прятался. А если в математике всех перещеголял, даже самых активных отличников, так опять же не потому, что старался обойти, не из кожи лез, а с такой головой родился. И когда олимпиаду выиграл, заноситься не стал – к нему с поздравлениями, а он отмахивается.