Где не было тыла (Документальная повесть)

На рассвете следующего дня майор Лысенко со взводом напал на аэродром. Румынская охрана оказалась настолько неорганизованной, что даже не успела поднять тревогу. Но на аэродроме ничего значительного не оказалось, кроме двух испорченных самолетов. Исправленные машины еще вчера улетели, взяв на свой борт несколько офицеров. Правда, в одном из блиндажей был захвачен в плен генерал–майор румынской авиации. Оказавшись под дулами автоматов, он долго не мог успокоиться. Потирая ладонями седеющие виски, генерал бросал на Хазановича тревожные взгляды, по лицу его блуждала растерянность.

— Господа, — наконец заговорил он на сносном русском языке, — меня это пленение приводит в смущение. Глубокий тыл… восстают пленные… Истощенные, оборванные, они вооружаются… Это невероятный факт! Мне очень неприятно говорить об этом… Я генерал румынской армии, у себя дома, на родной территории, в глубоком тылу фронта… и оказался пленным!.. — Генерал грустно улыбнулся, разглаживая ладонью свои смоляные, чуть с проседью усы. — Это парадокс, господа! А моя семья в квартале отсюда ждет меня к утреннему кофе.

Полковник В. В. Хазанович предложил генералу сигарету из запасов немецкого интендантства.

— Благодарю! — генерал вытащил свои, румынские папиросы.

Из допросов выяснилось, что в 1915 году он окончил летное училище в Петрограде и с тех пор находился в армии, обучая молодых летчиков.

Нам ничего не оставалось, как выделить генералу отдельную комнату и разрешить ему свидание с семьей.

Наладилось регулярное поступление сводок с передовой. Подполковник Ильясов сообщал, что на его участке скопилось много трофейных автоматов, винтовок, гранат, патронов и даже один тягач. Поступили сведения от Добровольского и Коберидзе. Одну группу за другой приводили пленных немцев, они постепенно заполняли те камеры тюрьмы, где до недавнего времени содержались мы.

Перед вечером в штаб доставили двух гитлеровских офицеров. На допросе один из них стал убеждать нас, что он сын старого социал–демократа и в армию попал по «принуждению». Другой уверял, что он простой торговый служащий и ничего общего с фашизмом не имеет.

— А все же понимают, что фашизм — зло и что за него надо отвечать, — бросил реплику Канабиевский, выслушав перевод Берковича.

Офицеры сообщили об имеющихся сведениях, что фашистские войска от Кишинева должны отходить на Болгарию через Слобозию. Был ли в этом сообщении расчет запугать нас, или это была истина, однако услышанное заставило нас призадуматься, перестроить свои планы на случай оборонительных боев.

Учитывая, что наши операции пока проходят с успехом, что все бойцы уже вооружены автоматами, имеется значительное количество патронов и гранат, мы решили не только освободиться из плена, но и оказать наступающим советским войскам существенную помощь.

— Вот теперь–то уж автомат из рук не выпустим! — говорили наши бойцы, рвавшиеся в бой.

Утром фашисты начали наступление. В бой были пущены минометы, станковые пулеметы и автоматы. Немцы упорно обороняли мост через Яломйцу, забаррикадировав все подходы к нему. Завязались затяжные уличные бои. Группы Коршунова и Коберидзе с фланга обошли квартал, занятый гитлеровцами, и ударили стыла. Однако противник успел основательно закрепиться.

В середине дня от пленных узнали, что немецкий гарнизон запрашивал Бухарест и Плоешти, требуя помощи.

В конце дня разведка доложила: в пяти километрах от города, в поселке, остановился на ночь вражеский батальон. Штаб принял решение: не ожидая подхода противника к городу, вечером организовать налет на батальон и уничтожить его. Командиром десанта был назначен младший лейтенант Василенко, комиссаром Евдокимов, старшим врачом Гетман.

Василенко я знал по Калафату. Это был остроумный и находчивый человек. Ему не было еще и двадцати пяти лет, но в лагере все знали Николая как затейника и балагура. Учитывая его возраст, мы решили послать с ним политрука Евдокимова, в прошлом опытного партийного работника.

Восемьдесят человек, вооруженных трофейными автоматами, были погружены на три платформы. На паровоз в качестве проводника взяли начальника железнодорожной станции.

С тревогой в душе проводили десант в темную ночь.

Поезд медленно шел к намеченной цели. Огни на паровозе были погашены. Бойцы тревожно всматривались во мрак.

Вскоре впереди показались огоньки. Начальник станции забеспокоился и передал через переводчика, что можно остановиться. Старый маневровый паровоз со скрипом затормозил, застучали буфера, и люди быстро начали прыгать под откос насыпи. С полкилометра шли колонной. На кукурузном поле остановились.

Недалеко едва просматривалась темная полоса лесопосадки. Василенко, посоветовавшись с Евдокимовым, приказал всем рассыпаться цепью, а сам взял двух бойцов и пошел в разведку. Вскоре он возвратился.

— Хутор разбросан, — заговорил командир десанта, — в нем дворов десять — двенадцать. Центр пересекает одна прямая улица. С востока берег круто обрывается в реку, с запада — сады и огороды. Вся улица забита автомашинами. Фрицы уже спят.

— Откуда же заходить, как по–твоему? — спросил Евдокимов.