Где небом кончилась земля : Биография. Стихи. Воспоминания

Снова заученно-смелой походкой
Я приближаюсь к заветным дверям,
Звери меня дожидаются там,
Пестрые звери за крепкой решеткой.

Будут рычать и пугаться бича,

Будут сегодня еще вероломней
Или покорней… не все ли равно мне,
Если я молод и кровь горяча?

Только… я вижу все чаще и чаще

(Вижу и знаю, что это лишь бред)
Странного зверя, которого нет,
Он – золотой, шестикрылый, молчащий.

Долго и зорко следит он за мной

И за движеньями всеми моими,
Он никогда не играет с другими
И никогда не придет за едой.

Если мне смерть суждена на арене,

Смерть укротителя, знаю теперь,
Этот, незримый для публики, зверь
Первым мои перекусит колени.

Фанни, завял вами данный цветок,

Вы ж, как всегда, веселы на канате,
Зверь мой, он дремлет у вашей кровати,
Смотрит в глаза вам, как преданный дог.

Отравленный

«Ты совсем, ты совсем снеговая,
Как ты странно и страшно бледна!
Почему ты дрожишь, подавая
Мне стакан золотого вина?»

Отвернулась печальной и гибкой…

Что я знаю, то знаю давно,
Но я выпью и выпью с улыбкой,
Всё налитое ею вино.

А потом, когда свечи потушат,

И кошмары придут на постель,
Те кошмары, что медленно душат,
Я смертельный почувствую хмель…

И приду к ней, скажу: «Дорогая,

Видел я удивительный сон,
Ах, мне снилась равнина без края,
И совсем золотой небосклон.

Знай, я больше не буду жестоким,

Будь счастливой, с кем хочешь, хоть с ним,
Я уеду, далеким, далеким,
Я не буду печальным и злым.

Мне из рая, прохладного рая,

Видны белые отсветы дня…
И мне сладко – не плачь, дорогая, —
Знать, что ты отравила меня».

У камина

Наплывала тень… Догорал камин.
Руки на груди, он стоял один.

Неподвижный взор устремляя вдаль,

Горько говоря про свою печаль:

«Я пробрался в глубь неизвестных стран,

Восемьдесят дней шел мой караван;

Цепи грозных гор, лес, а иногда

Странные вдали чьи-то города.

Не раз из них в тишине ночной

В лагерь долетал непонятный вой.

Мы рубили лес, мы копали рвы,

Вечерами к нам подходили львы.

Но трусливых душ не было меж нас,

Мы стреляли в них, целясь между глаз.

Древний я отрыл храм из-под песка,

Именем моим названа река,

И в стране озер пять больших племен

Слушались меня, чтили мой закон.

Но теперь я слаб, как во власти сна,

И больна душа, тягостно больна;

Я узнал, узнал, что такое страх,

Погребенный здесь в четырех стенах;

Даже блеск ружья, даже плеск волны

Эту цепь порвать ныне не вольны…»

И, тая в глазах злое торжество,

Женщина в углу слушала его.

Маргарита