Где небом кончилась земля : Биография. Стихи. Воспоминания

В том лесу белесоватые стволы
Выступали неожиданно из мглы,

Из земли за корнем корень выходил,

Точно руки обитателей могил.

Под покровом ярко-огненной листвы

Великаны жили, карлики и львы,

И следы в песке видали рыбаки

Шестипалой человеческой руки.

Никогда сюда тропа не завела

Пэра Франции иль Круглого Стола,

И разбойник не гнездился здесь в кустах,

И пещерки не выкапывал монах.

Только раз отсюда в вечер грозовой

Вышла женщина с кошачьей головой,

Но в короне из литого серебра,

И вздыхала и стонала до утра,

И скончалась тихой смертью на заре.

Перед тем как дал причастье ей кюре.

Это было, это было в те года.

От которых не осталось и следа.

Это было, это было в той стране,

О которой не загрезишь и во сне.

Я придумал это, глядя на твои

Косы – кольца огневеющей змеи.

На твои зеленоватые глаза,

Как персидская больная бирюза.

Может быть, тот лес – душа твоя.

Может быть, тот лес – любовь моя,

Или, может быть, когда умрем,

Мы в тот лес направимся вдвоем.

Слово

В оный день, когда над миром новым
Бог склонял лицо свое, тогда
Солнце останавливали словом,
Словом разрушали города.

И орел не взмахивал крылами,

Звезды жались в ужасе к луне,
Если, точно розовое пламя,
Слово проплывало в вышине.

А для низкой жизни были числа.

Как домашний, подъяремный скот,
Потому что все оттенки смысла
Умное число передает.

Патриарх седой, себе под руку

Покоривший и добро и зло,
Не решаясь обратиться к звуку,
Тростью на песке чертил число.

Но забыли мы, что осиянно

Только слово средь земных тревог,
И в Евангелии от Иоанна
Сказано, что слово – это Бог.

Мы ему поставили пределом

Скудные пределы естества,
И, как пчелы в улье опустелом,
Дурно пахнут мертвые слова.

Душа и тело

I

Над городом плывет ночная тишь,
И каждый шорох делается глуше,
А ты, душа, ты все-таки молчишь.
Помилуй, Боже, мраморные души.

И отвечала мне душа моя,

Как будто арфы дальние пропели:
«Зачем открыла я для бытия
Глаза в презренном человечьем теле?

Безумная, я бросила мой дом,

К иному устремясь великолепью,
И шар земной мне сделался ядром,
К какому каторжник прикован цепью.

Ах, я возненавидела любовь.

Болезнь, которой все у вас подвластны,
Которая туманит вновь и вновь
Мир мне чужой, но стройный и прекрасный.

И если что еще меня роднит

С былым, мерцающим в планетном хоре,
То это горе, мой надежный щит,
Холодное презрительное горе».

II