Где нет параллелей и нет полюсов памяти Евгения Головина

Вот я всегда хотел спросить его «секрет секретов», «философский камень», «тинктура проекции», «формула мира» — это все же пусть и сверхсубтильная, но «вода сия» или что? Понимаю, конечно, всю невозможность этого вопроса, но ведь и воплотившийся Бог «для эллинов безумие». Итак, «вода», которую дает несотворенное вечное существо — Бог, это «нечто» иное, чем «камень», который есть «последнее» посвященных. Ведь всё, что ни есть в этом мире: миф, культура, магия, духи, «священные науки», «гирлянды миров», власть, люди… словом «всё», «Всё» с большой буквы, — это в любом случае «вода сия». А та «вода», которую дает Он, ее усилием… человеческим усилием не возьмешь, но именно она дает подлинное отдохновение: «Если не будете есть Плоти Сына Человеческого и пить Крови Его, то не будете иметь в себе жизни». Ведь на определенном этапе «Всё», что может дать этот мир, приводит к «жажде», подчас к ужасающей «жажде». «Женя, — так хотел я спросить его, — достигший завершения «Делания» что начинает иметь в себе, что?» Ведь «камень», «totius fortitudines fortitudo fortis»(«сила, которая сильнее всякой силы» — одно из названий философского камня) — это не Его Плоть и Кровь. (Не рассматриваю здесь спекуляции из т. н. «христианской алхимии», доктрины, на мой взгляд, абсолютно абсурдной.) Нет, я примерно знаю, что он мог бы мне ответить, или, вернее, могу сконструировать свое представление об этом ответе (Головин был столь непредсказуем, что, разумеется, просчитать его ответ невозможно), но!.. он, видимо, сказал бы, что нет сотворенности, Христос не его Бог, он не нуждается в «спасении», так как у него нет «вины», и так далее. «Христианство, Сережа, изначально было доктриной тайной, и лишь потом его отдали „толпе“. Зачем?.. Это уже другой вопрос…» Алхимия вне религии, «ты заглотил наживку», то есть принял доктрину, навязанную тебе извне (одно из его любимых образных выражений). Но все же, все же как бы я хотел поговорить с ним об этих «последних вещах».

Видя его мучения финальных месяцев, взгляд, которым он смотрел на меня, когда мы разбирали с ним содержимое книжного шкафа (любимого), привезенного из Горок в последнее прибежище в Орехово. Как он протянул мне книгу Савитри Деви на английском: «Мощная вещь…» Нет, это все невозможно описать. Его ужасающая худоба, изможденность этого периода… Человек, который жил только проблемами Духа в мире почти абсолютной материальности…

«Философский камень», прерогатива самых великих посвященных, и Его Кровь и Тело, данные всем, прежде всего профанам, самым последним профанам, о, как все это сложно и как все это бьется словно морской прибой о самость… о «self»!

Мне хотелось сказать ему, но я так и не решился тогда: «Может, все-таки эта «традиция», эта «Традиция» в геноновском смысле — лишь одна сторона… может, есть и Иное». Но я так и не решился.

Вечером 28 октября 2010 года я возвращался домой с одним близким другом. Помню, почему-то разговорились о «последних великих», еще живущих рядом с нами. Я сказал тогда, что у меня остались два знакомых гения, один экзотерический (И. Р. Шафаревич) и другой эзотерический (Е. В. Головин); не дай Бог, они уйдут, мир тотально оскудеет. Ночью 29 октября раздался телефонный звонок, и я узнал, что Евгений Всеволодович «ушел». Сейчас напишу, наверное, дерзкую вещь, но все-таки напишу, ибо не знаю, как лучше выразить то, что он значил для меня. В. В. Розанов как-то сказал: «Во Христе прогорк мир…» Разумеется, нисколько не применяя «фигуру сравнения», могу сказать: после Головина мир культуры, философии, метафизики, эзотеризма, вернее, рассуждения людей об этих мирах как-то «прогорк» для меня. Никогда я не слышал ранее и теперь уже не услышу такой интерпретации тем, связанных с этими «материями», такой невероятной энергийной насыщенности и глубины. Да и сам он своей манерой «быть», «бытийствовать», «жить» был чем-то несравнимым, чем-то абсолютно иным по отношению ко всему, что «есть» в этом мире сейчас.

В заключение, как иллюстрацию к его способу «быть», делаю выписку из дневника протопресвитера Александра Шмемана (кстати, и о нем как-то говорили: отзывался сдержанно-положительно). Вот эта выписка: